20 ноября 1976 года скончался Трофим Лысенко. Само имя этого человека стало нарицательным и до сих пор является синонимом воинствующей лженаучности и шарлатанства. Провинциальный агроном, оказавшийся в нужное время и в нужном месте, вовремя уловил политический тренд и стал руководителем всей советской агробиологии. Лысенковщину разоблачают уже полвека, хотя до сих пор у неё находятся страстные поклонники, которые считают самого Лысенко оклеветанным гением.

Трофим Лысенко родился в крестьянской семье в Полтавской губернии в 1898 году. Грамоте обучился достаточно поздно, тем не менее сумел поступить в Уманское училище садоводства. Училище, к слову, было весьма престижным, при нём существовал роскошнейший дендрологический парк. Правда, учился он в смутные годы революции и гражданской войны. Поступил как раз в 1917 году. В годы войны Умань едва ли не каждые несколько недель переходила из рук в руки. Австрийцы, петлюровцы, красные, белые, зелёные - кто только не побывал хозяином Умани в военный период. Очевидно, это не могло не сказаться на учебе Лысенко.

Несколько лет поработав селекционером в УССР, Лысенко был направлен на Гянджинскую селекционную станцию в Азербайджане. Она структурно входила в состав Всесоюзного института растениеводства под руководством Вавилова. Именно там и начался резкий взлёт провинциального селекционера.

Незадолго до сворачивания НЭПа и начала коллективизации на станцию приехал журналист "Правды" Федорович, который искал для своего репортажа героя, что называется, из народа. Ему отрекомендовали Лысенко, про которого он и написал статью.

Федорович особо не разбирался в вопросах селекционирования и агробиологии, поэтому существенно преувеличил успехи Лысенко, которого, в соответствии с веяниями времени, представил как "босоногого профессора". Как раз в те времена уже начиналась кампания по культивированию образа "народных гениев", которые "университетов не кончали", зато поумнее профессоров будут. Ленин обещал, что каждая кухарка научится управлять государством, поэтому время от времени успехи советской власти требовалось демонстрировать на конкретных примерах народных умельцев.

Задачей Лысенко было внедрить в Азербайджане бобовые культуры. Однако для того, чтобы говорить об успехах, требовалось время, которое подтвердило бы успех эксперимента. Но журналист сходу присочинил о том, что Лысенко в одиночку без всяких умных книжек и удобрений решил проблему корма для скота в рамках всего Азербайджана.

Статью заметило крупное начальство. В частности, нарком земледелия УССР Шлихтер и будущий нарком земледелия СССР Яковлев. Лысенко стали приглашать выступать на различные конференции селекционеров.

Яровизация

Окрылённый успехом Лысенко забросил бобовые и начал экспериментировать с яровизацией озимых. Суть метода заключалась в том, что семена перед высадкой подвергались воздействию низких температур. Сторонники Лысенко считали яровизацию главным достижением академика. Однако следует отметить, что Лысенко вовсе не был первооткрывателем этого метода. Эксперименты с охлаждением семян проводились в западных странах уже достаточно давно.

Лысенко утверждал, что посоветовал своему отцу выдержать семена в холоде, после чего засеять. В результате он собрал в три раза больший урожай, чем обычно. Об этом сенсационном открытии вновь раструбили все газеты. На отдельных площадях началось сеяние методом яровизации по Лысенко.

Сам Лысенко утверждал, что яровизация в несколько раз повышает урожайность. Правда, статистика собиралась весьма специфическим способом. Председателям колхозов просто рассылались анкеты, в которых они сравнивали нынешние урожаи с прошлыми. В результате получалось, что в одних колхозах урожайность действительно росла, в других оставалась неизменной, в третьих вообще снижалась. При этом не учитывалась масса других факторов и нюансов, которые могли оказать своё влияние на рост или падение урожайности.

Однако критики Лысенко, которые вскоре появились, на основании строгих подсчётов в нескольких хозяйствах утверждали, что яровизация дает прирост урожайности не в несколько раз, как утверждает Лысенко, а всего на несколько процентов. Что не оправдывает затрат на применение этого крайне трудоёмкого метода.

Так или иначе, яровизация, внедрявшаяся в нескольких колхозах, была свернута ещё до войны на основании чрезмерных затрат труда при несопоставимом росте урожайности.

Селекционирование

Селекционирование Лысенко любил, всегда увлекался подобными опытами и, в отличие от высоких материй генетики, хоть что-то в этом понимал. Ему удалось вывести несколько новых сортов.

Правда, и здесь не обошлось без маленьких махинаций. В ту пору уже известный Лысенко заявил, что в отличие от всяких там кабинетных умников-учёных, он возьмёт да и выведет в рекордные сроки новые сорта пшеницы. Это заявление было абсолютно в русле сталинских 30-х с их "даёшь пятилетку в четыре года" и стахановскими подвигами.

В общем, команда Лысенко действительно вывела несколько сортов в рекордный срок - всего за два с половиной года. Правда, сделано это было просто - никаких испытаний не проводилось. Традиционно, прежде чем внедрять новые сорта, им требовалось выдержать несколько лет испытаний. Сначала им полагалось показать себя лучше уже имевшихся сортов на конкурсных испытаниях, затем пройти отдельные госиспытания. Однако Лысенко сделал просто. Несколько сортов были посеяны, после чего советских партийных функционеров привезли посмотреть на колосящееся поле, засеянное новыми семенами.

Лысенко громко отчитался о рекордном по времени выведении новых сортов, на этом история и закончилась, поскольку большинство этих сортов, за исключением одного (ограниченно культивировавшегося в УССР) так и не пошло в производство, не пройдя требуемых госиспытаний (правда, уже после войны некоторым ученикам Лысенко удалось вывести новые сорта уже по всем правилам).

Однако усилия Лысенко, получившего славу стахановца от селекции, были оценены на самом верху. Он был награждён орденом Ленина и введён в состав Сельскохозяйственной академии, а затем и Академии наук.

Презент

Исаак Презент сыграл ключевую роль в превращении Лысенко из агронома в монстра идеологических баталий. Сам Презент не имел к биологии никакого отношения, зато считался специалистом по марксистской диалектике. Он обладал незаменимым в те времена умением перевести абсолютно любой вопрос в русло марксизма и классовой борьбы и развернуть его в соответствии с текущим политическим трендом. Это умение было особенно ценно в эпоху, когда практически все советские науки, за исключением физики, были поставлены в жёсткие рамки классового подхода.

Презент числился консультантом президента ВАСХНИЛ Вавилова по философским вопросам, а фактически присматривал за академией по идеологической части. Стоит отдать ему должное, по части идеологически выверенной болтовни он был неутомим, умудряясь почти одновременно писать книги на тему происхождения речи и мышления человека, а также о "резервах картофельных клубней" и о "классовой борьбе на естественно-научном фронте", не забывая также о вопросах бахаизма (это такая восточная религия).

Именно Презент начал продвигать Лысенко, готовил для него идеологически выдержанные доклады и долгие годы оставался за его спиной, оказывая всяческую поддержку по идеологической линии, в которой Лысенко вообще мало что смыслил.

Борьба с генетикой

официальных учёных" - генетиков. Их противостояние, по предложению Сталина, решалось в рамках научной дискуссии, правда, с очень большой примесью политики. По сути, вся дискуссия сводилась к тому, что "официальные учёные" обвиняли Лысенко в лженаучности. В ответ Лысенко разражался тирадами. Дескать, вот вы хоть и учёные, а мужик от сохи потолковее вас будет. Сидите там, обложившись бумажками, спариваете дрозофилов, а где результаты? Вот мы, мичуринцы, бьёмся над повышением урожайности, над выведением новых сортов. И при поддержке мудрого товарища Сталина добились успехов. А где ваши успехи? Только толкуете об абстрактной науке, а сами ничего сделать не можете.

Имя Мичурина было поднято на щит неслучайно, поскольку в начале 30-х годов его фамилия активно использовалась в государственной пропаганде. Мичурина объявили гением селекции. Таким образом, расчёт Презента был верным сразу по двум причинам. Во-первых, они с Лысенко прикрывались именем популярного специалиста (хотя их теория практически ничего общего не имела со взглядами Мичурина), что было весьма патриотично, в отличие от генетиков, которые апеллировали к мировой науке. К тому же "мичуринцы" не требовали выездов за границу и встреч с мировыми светилами, что было удобно в условиях практически закрывшей границы страны. Во-вторых, Лысенко и Презент подхватывали сталинские лозунги и требовали примата практики над теорией. То есть выступали с позиций, согласно которым наука должна быть не абстрактной, с неясной пользой, а такой, которая приносит немедленные плоды.

Разумеется, Сталин поддержал в этой борьбе Лысенко. Впрочем, не стоит приписывать Лысенко особой кровожадности. Он критиковал и насмехался над противниками, порой даже с откровенно лженаучных позиций, однако не требовал никого посадить или расстрелять. Участь Вавилова решал один человек - Сталин, и он долгое время был в раздумьях по поводу ученого.

Участие Лысенко в "деле Вавилова" по сути ограничилось подбором комиссии специалистов, которые должны были дать следствию характеристику научного значения Вавилова. Разумеется, он подобрал их из числа своих сторонников. Среди опрошенных следователями свидетелей по "делу Вавилова" фамилия Лысенко отсутствует. Уже после смерти Сталина, когда Лысенко винили в гибели ученого, он неизменно уверял, что не причастен к его аресту и никогда даже не думал об этом, что у них были расхождения исключительно научного характера.

В конце 30-х под репрессии попали не только генетики, но и сторонники Лысенко, хотя и в значительно меньших количествах. Кроме того, генетика ещё продолжала существовать, а Лысенко по-прежнему был объектом яростной критики с их стороны. Окончательную победу лысенковщина одержала только после войны.

Разгром генетики

Мичуринцы" отрицали хромосомную теорию наследственности, отвергая даже возможность того, что хромосомы могут играть роль носителя наследственности. По их мнению, в передаче наследственности могла участвовать любая клетка организма. Кроме того, они утверждали, что помещением тела в измененные условия внешней среды можно добиться изменения наследуемых факторов. Эта концепция была позаимствована Презентом и Лысенко у Ламарка.

Тем не менее после войны у генетиков появился могущественный сторонник - сын главного советского идеолога Жданова, по протекции отца курировавший идеологию в научной сфере. Заполучив столь сильный козырь, генетики перешли в наступление на Лысенко, который вынужден был обратиться лично к Сталину с жалобами на травлю со стороны "вейсманистов-менделистов-морганистов".

При поддержке Сталина (который в молодости сам увлекался ламаркизмом, некоторые положения которого заимствовали "мичуринцы") была организована сессия ВАСХНИЛ, проходившая в формате дискуссии. В своём докладе Лысенко сделал несколько ярких заявлений. Он оспорил хромосомную теорию: "Представители реакционной биологической науки, именуемые неодарвинистами, вейсманистами, или, что то же самое, менделистами-морганистами, защищают так называемую хромосомную теорию наследственности.

Менделисты-морганисты вслед за Вейсманом утверждают, что в хромосомах существует некое особое "наследственное вещество", пребывающее в теле организма, как в футляре, и передающееся следующим поколениям вне зависимости от качественной специфики тела и его условий жизни.

Для нас совершенно ясно, что основные положения менделизма-морганизма ложны. Они не отражают действительности живой природы и являют собой образец метафизики и идеализма. Только при замалчивании основных положений менделизма-морганизма людям, детально не знакомым с жизнью и развитием растений и животных, хромосомная теория наследственности может казаться стройной и хотя бы в какой-то степени верной системой".

Кроме того, Лысенко вновь обвинил генетиков в бесполезном скрещивании дрозофилов и посетовал на то, что его зажимают: "Неоднократно, причём голословно, а часто даже клеветнически морганисты-вейсманисты, то есть сторонники хромосомной теории наследственности, утверждали, что я в интересах разделяемого мною мичуринского направления в науке административно зажал другое, противоположное мичуринскому направление.

К сожалению, до сих пор дело обстояло как раз наоборот. Мы, мичуринцы, должны прямо признать, что до сих пор не смогли ещё в достаточной степени использовать все прекрасные возможности, созданные в нашей стране партией и правительством, для полного разоблачения морганистской метафизики, целиком привнесённой из враждебной нам зарубежной реакционной биологии.

Морганизм-менделизм (хромосомная теория наследственности) в разных вариациях до сих пор преподается ещё во всех биологических и агрономических вузах, а преподавание мичуринской генетики по существу совершенно не введено".

Сторонники Лысенко оказались на сессии в большинстве, тем более что он заранее объявил, что его платформа поддержана ЦК. Сессия завершилась его победой. Ряд крупных генетиков лишился своих постов. "Мичуринская агробиология" стала доминировать.

Последние годы

Через пять лет после разгромной сессии была расшифрована структура ДНК. Благодаря этому основные положения лысенковской теории оказались окончательно опровергнуты. Сталин умер, однако к власти пришёл Хрущёв, также хорошо относившийся к Лысенко и даже наградивший его тремя орденами Ленина. Тем не менее постсталинская оттепель привела к новой атаке на Лысенко. В 1955 году в Президиум ЦК (так называлось политбюро) было направлено так называемое письмо трёхсот. Крупнейшие учёные Советского Союза восстали против Лысенко, не только видные биологи, но и самые знаменитые физики: Капица, Харитон, Тамм, Сахаров, Ландау. Курчатов под письмом не подписался, однако поддержал в личном разговоре с Хрущёвым.

В итоге Хрущёв, несмотря на хорошие отношения, снял Лысенко с должности президента ВАСХНИЛ. Тем не менее через шесть лет Хрущёв вернул уже позабытого Лысенко на эту должность.

Только при Брежневе, в 1965 году, Лысенко был окончательно снят с поста. В последние годы он работал в своей лаборатории на базе "Горки Ленинские" и продолжал отстаивать "прогрессивность мичуринской агробиологии".

Взлёт Лысенко объяснялся условиями сталинского времени. Он удачно оказался в нужное время и в нужном месте. Партия активно подчиняла себе науки и наполняла их идеологическим содержанием. И Лысенко благодаря идеологическим дополнениям Презента оказался в тренде. Примерно как товарищ Марр, доказывавший, что едва ли не все языки в мире произошли от грузинского и на этой почве громивший классических лингвистов (некоторое время ему покровительствовал Сталин).

В среде учёных фамилия Лысенко до сих пор является ругательством. Главная претензия научного сообщества к Лысенко заключается не в том, что он придерживался лженаучной теории, а в том, что он играл не совсем честно. Бичуя генетиков, он не опровергал их примерами конкретных экспериментов или наблюдений, а по большей части апеллировал к тому, что его учение марксистски выдержанное и его поддерживают ЦК и товарищ Сталин, а учение генетиков неверное, потому что западное и буржуазное. То есть бил соперников не столько научными, сколько политическими аргументами.

Деятельность Лысенко правильнее было бы разбивать на две отдельных части: Лысенко-агронома и Лысенко-учёного. Как агроном он был неплох. Гениальностью не отличался, но и невеждой его нельзя назвать. Во всяком случае, трудно обвинить его в том, что он нанёс какой-то непоправимый ущерб сельскому хозяйству. Хотя бы потому, что большинство его нововведений либо не внедрялось, либо внедрялось в крайне ограниченных масштабах. А кое-какие даже были полезны. Например, метод посадки картофеля, когда большая часть клубня срезалась и использовалась в пищу, а сажалась только верхушка, в годы войны частично облегчил продовольственную проблему. Или метод чеканки хлопчатника, ускоряющий его созревание. Он также был внедрён Лысенко. Хотя были у него и неудачные предложения (например, предлагалось хранить картошку в специальных траншеях).

Но вот в том, что касается научной сферы, у Лысенко никаких положительных достижений нет. Его теория лженаучна и убедительно опровергнута. Вполне очевидно, что Лысенко не хватало элементарного образования для подобного рода деятельности и он просто полез не в своё дело.

У него были некоторые очевидные достижения на базе практической агрономии, когда методом проб и экспериментов ему удавалось предложить дельное нововведение (хотя далеко не каждое оказывалось успешным). Но своей политико-научной деятельностью он запятнал своё имя, которое с тех пор неизменно ассоциируется с шарлатанством и мракобесием.

Академик Тимофей Лысенко был оклеветан академической мафией просто за то, что сделал очень много полезного для нашей страны. Сейчас способность генома изменяться, фиксируя приобретенные свойства для потомства доказано, а в те времена Вавилов тормозил науку отрицанием этого факта...

Мы настолько привыкли жить в мире шаблонов и стереотипов, что разучились не только мыслить, но даже интересоваться чем-либо.

Я говорю не обо всех без исключения (исключения, к счастью, есть!), но о подавляющем большинстве, которое с такой непоколебимой убежденностью судит о вопросах, в которых вовсе не разбирается и ничего о них не знает.
Спросите например любого, что он думает о Вавилове и Лысенко. Не у молодежи, конечно, которой эти фамилии вовсе неизвестны, а у людей постарше, тех, кто еще помнит «Огонек» конца 80-х и фильм «Белые одежды».

Вам ответят, что Вавилов был генетик, а Лысенко – гонитель генетики (кто захочет блеснуть эрудицией, добавит, что Лысенко был «мичуринец»).
Между тем это не имеет никакого отношения к правде. Это всего лишь стереотип, причем тупой, примитивный, рассчитанный на полное (даже не частичное, а именно полное!) невежество, незнание предмета.

Правда в том, что и тот и другой были генетиками.
И Лысенко и Вавилов утверждали существование генома и законы наследственности. Принципиально они расходились только в одном – вопросе о наследуемости приобретенных свойств.

Вавилов считал, что приобретенные свойства не наследуются и геном остается неизменным на протяжении всей истории своего существования. В этом он опирался на работы Вейсмана и Моргана (отсюда «вейсманисты-морганисты»).
Лысенко же напротив утверждал, что геном может изменяться, фиксируя приобретенные свойства. В этом он опирался на неодарвинизм Ламарка.

Грубо говоря, если я преуспею в технических науках или гуманитарных науках своими трудами и стараниями, я имею все шансы передать эти завоевания в виде генетического наследства своему сыну (дочери), и неважно, что мой дед не имел об этих науках никакого представления.

Собственно, спор между «вейсманистами» и «неодарвинистами» был сугубо академическим. И это не был спор генетики с антигенетикой, а был спор между двумя направлениями в генетике .

Так что никаких «гонений на генетику» не было! Были неприятности у вейсманистов, да, но вовсе не потому что они были генетиками, а по иной причине: сначала растрата государственных денег, а затем попытка наезда на своих научных оппонентов с привлечением зарубежных коллег (конфликт в ВАСХНИЛ был спровоцирован именно ими, путем доносов, изучайте первоисточники!).

Современные научные исследования полностью подтвердили правоту Лысенко и ошибочность взглядов Вавилова. Да, геном изменяется! Но самое интересное, что это не имело никакого отношения судьбам этих двух ученых.

Позволю себе самое небольшое отступление. Среди множества современных, самых современных и ставших уже классическими работ, подтверждающих изменяемость генома, приведу только один абзац и только по одной причине: это написано Л.А. Животовским, сотрудником Института общей генетики им. Н.И. Вавилова (!) РАН.

«Итак, единственное, что остается по обсуждаемой проблеме – это назвать вещи своими именами. А именно, гипотеза Ж. Ламарка о наследовании приобретенных признаков верна. Новый признак может возникнуть через образование регулирующих комплексов белок/ДНК/РНК, модификацию хроматина, или изменения в ДНК соматических клеток и затем передаться потомству.»

(Животовский Л.А. Наследование приобретенных признаков: Ламарк был прав. Химия и жизнь, 2003. № 4. стр. 22–26.)

Итак, генетики, работающие в институте им. Н.И. Вавилова, собственно «вавиловцы», подтверждают правоту Лысенко! А что им остается?

Конечно, круг интересов и активной работы Лысенко не исчерпывался генетикой. И конечно, это лишний повод упрекнуть его в мужланстве. Например, за внедрение метода посадки картофеля верхушками клубней 22 марта 1943 г. Т.Д. Лысенко была присуждена Сталинская премия первой степени.

Если кто не знает: это значит разрезать клубень на части по одному глазку на каждый и использовать их как посадочный материал вместо целого клубня. Можно пойти еще дальше – использовать для посадки только глазок с небольшим фрагментом клубня - верхушку, а остальную картофелину употребить в пищу.

«Трофим Лысенко рискнул заготовить эти верхушки с осени, а сам посадочный картофель за зиму съесть, что было невероятно – никто не верил, что верхушки можно будет сохранить как посадочный материал до весны. Он пошел и на риск посевов хлебов по стерне. Этот способ, сберегающий почву от эрозии, до сих пор применяется как у нас на целинных землях, так и в Канаде.»

http://telegrafua.com/social/12541/ )

Фи, посадка картофеля верхушками, ха-ха!

Но дата вручения премии говорит о многом - как этот метод помог спасти от голода страну, помог продовольственному обеспечению нации и победе в войне в конечном итоге. От одного клубня получить один куст картофеля или пять-десять кустов , плюс сбереженная картошка, ставшая в годы ВОВ воистину «вторым хлебом», есть разница? Для кабинетной науки, наверное, никакой. А во время войны – большая, огромная!

«В 1936 году Трофим Лысенко разработал способ чеканки (удаление верхушек побегов) хлопчатника и этот агротехнический приём, увеличивающий урожайность хлопка, во всем мире до сих пор применяется повсеместно.

В 1939 году он разработал новую агротехнику проса, позволившую увеличить урожайность с 8-9 до 15 центнеров с гектара. В предвоенные годы он предложил в южных районах Советского Союза применять летние посадки картофеля для улучшения его сортовых качеств.

А его лесополосы, защитившие в СССР миллионы гектар от суховеев, а использование природных врагов вредителей сельскохозяйственных культур вместо ядохимикатов?»
(Киевский телеграф, 2010, ноябрь http://telegrafua.com/social/12541/ )

Вот почему 10 сентября 1945 года Лысенко награждают очередным орденом Ленина «за успешное выполнение задания правительства в условиях войны по обеспечению фронта и населения страны продовольствием». Тоже ерунда, конечно. И таких достижений у Лысенко множество, ни один орден Ленина, а их у него было восемь(!) (столько же, сколько у А.Н. Туполева и С.В. Ильюшина), не был вручен просто так.

При Сталине орденами Ленина просто так не награждали.

Слово наркому и министру сельского хозяйства СССР И.А. Бенедиктову:

«…Ведь это факт, что на основе работ Лысенко созданы такие сорта сельскохозяйственных культур, как яровая пшеница «Лютенцес-1173», «Одесская-13», ячмень «Одесский-14», хлопчатник «Одесский-1», разработан ряд агротехнических приемов, в том числе яровизация, чеканка хлопчатника. Преданным учеником Лысенко, высоко чтившим его до конца своих дней, был и Павел Пантелеймонович Лукьяненко, пожалуй, наш самый талантливый и плодовитый селекционер, в активе которого 15 районированных сортов озимой пшеницы, в том числе получившие мировую известность «Безостая-1», «Аврора», «Кавказ».

Ну, и конечно, знаменитая «яровизация пшеницы» - технология температурного мутагенеза, позволявшая «использовать влияние температурных факторов на онтогенез сельскохозяйственных культур и их формообразование с целью селекции новых сортов, повышения урожайности и улучшения агротехники выращивания перспективных сортов в неблагоприятных климатических условиях».

Для своего времени это была инновационная технология, позволившая значительно увеличить производство зерна и с успехом применявшаяся течение двадцати лет. Почему же в конечном итоге от нее отказались? А очень просто, по причине «чрезмерной трудоемкости». Любая технология когда-нибудь устаревает. Это совершенно нормально. Она делает свое дело и уходит, уступая место новым, боле современным технологиям.

Интересно, что работы в этом направлении проводятся и сегодня. А для нашей страны, с ее мягко говоря непростыми климатическими условиями, это направление имело и имеет чрезвычайную актуальность. И не случайно в 1932 году Вавилов бросился в США докладывать на Международном конгрессе по проблемам генетики и селекции о новом революционном методе – яровизации.

Да, да, вам не почудилось! Именно Вавилов, именно о работах Лысенко, именно начальник о работе своего подчиненного, как водится – работает один, а докладывает за границей другой (помните, в фильме «Гараж»: «Гуськов работает, а в Париж за шмотками едете вы!»).

«Замечательное открытие, недавно сделанное Т.Д. Лысенко в Одессе, открывает новые громадные возможности для селекционеров и генетиков… Это открытие позволяет нам использовать в нашем климате тропические и субтропические разновидности».

(Н. И. Вавилов, США, VI Международный генетический конгресс, 1932 г.)

Так что ничего «антивавиловского» в яровизации пшеницы нет. Вавилов сам о ней докладывал на конгрессе в США. Правда, в качестве компенсации, он же, Н.И. Вавилов в 1933 году номинировал работу Лысенко на соискание Сталинской премии как «крупнейшее достижение физиологии растений за последнее десятилетие». (Струнников В., Шамин А. Лысенко и лысенковщина: особенности развития отечественной генетики.)

Конечно, несколько странно докладывать о возможностях управляемого мутагенеза и тут же утверждать о неизменности генома, это как в популярном советском фильме: «Здесь помню, а здесь не помню». Ну, да ладно.

Никто не говорит, что Вавилов был плохим человеком. Вовсе не за это он был арестован и посажен в тюрьму (а вовсе не расстрелян, как полагают некоторые).

Проблема Вавилова была не в том, что он был генетиком (Лысенко тоже был генетиком, и это не помешало ему получить восемь орденов Ленина). И даже не в том, то он был неправ (в 1940-м это было еще не очевидно). Проблема была в нецелевом использовании государственных денег. Хотите знать, как это было? Обратитесь первоисточникам, они пока еще не засекречены.

Фактически процессы против генетиков начались с того, что были не выполнены заявленные группой Серебровского-Вавилова планы по выведению новых сортов в пятилетку 1932 – 1937 года.

Государство никогда не было меценатом по отношению к науке, оно всегда было инвестором!

Всегда! И при социализме, и при капитализме, при какой угодно системе, если человек берет деньги, пообещав прибыль, а прибыли этой не дает, он наказывается. Растратил – значит украл. «Украл, выпил – в тюрьму!»

Печально? В случае с Вавиловым - да.
Но справедливо.

Долгое время не спрашивали. Доносы на Вавилова поступали с начала 1930-х, никто им значения не придавал, подождем – посмотрим. В 1940-м стали спрашивать. Если на вложенный рубль принес, грубо говоря, три – молодец, получи орден.

У Лысенко с этим проблем не возникло, за то и ордена. Получил новые сорта, разработал технологии, внедрил, вполне понятный, подсчитанный экономический эффект. Достижения Лысенко – результат эффективной работы научного аппарата в кризисные периоды при решении важнейших народнохозяйственных задач.

А у Вавилова возникли проблемы. Деньги потрачены, а отдачи никакой. Ни рубля. Ничего. То есть совсем ничего, кроме наблюдений за мушкой дрозофилой. Это конечно хорошо, но это вовсе не то, на что выделялись деньги!

20 ноября 1939 года Сталин, наконец, спросил: «Ну что, гражданин Вавилов, так и будете заниматься цветочками, лепесточками, василёчками и другими ботаническими финтифлюшками? А кто будет заниматься повышением урожайности сельскохозяйственных культур?»

(Лебедев Д. В., Колчинский Э. И. Последняя встреча Н. И. Вавилова с И. В. Сталиным (Интервью с Е. С. Якушевским)).

Народ на это ответил частушкой:

У генетиков есть чудо:
Дрозофила там живет,
Основным сельхозживотным
Издавна она слывет.

Яйца свежие приносит,
Шерсть и молоко дает,
Землю пашет, сено косит,
Лихо лает у ворот!

Но конечно, русский народ дикий, отсталый, дремучий. А мы белые, чистые и в кабинетах. Вот и фильм называется «Белые одежды», а как же иначе.

Был ли Вавилов сознательным вредителем? Вряд ли. Думаю, тут следователи несколько перестарались. Но то, что его деятельность можно было трактовать как вредительство, признал сам Вавилов.

«В течение 2 недель после ареста Вавилов отрицал обвинения во вредительстве. Положение изменилось, когда следователь предъявил Вавилову ряд показаний его друзей и коллег, подтверждающих версию следствия. После этого Вавилов на нескольких допросах дал показания, что проводимая им работа может быть интерпретирована как вредительство - сознательное нанесение ущерба экономике страны». (Дело Н.И. Вавилова )

Ключевые слова здесь – «может быть интерпретирована» как вредительство. Сознательное или несознательное – труднодоказуемо, главное факты. Растрата – вредительство!

Вот слова самого Н.И. Вавилова из протокола допроса:

«Одним из основных вредительских мероприятий было создание чрезмерно большого числа узко специальных, совершенно не жизненных, научно исследовательских институтов… оторванных от непосредственной агрономической работы, это привело к дезорганизации научно-исследовательской работы... к распылению и без того недостаточных кадров и вызвало совершенно ненужные крупные государственные затраты.»

Вся вина Н.И. Вавилова заключалась в растрате огромных государственных средств, в том числе валютных, что и сегодня, строго говоря, является преступлением. Другое дело, что сегодня за это не наказывают, даже не лишают премии. А в трудные предвоенные годы, когда каждый рубль был на счету, спрашивали и наказывали.

А ведь Т.Д. Лысенко говорил об этом, неоднократно, уговаривал, увещевал:

«Я неоднократно заявлял генетикам-менделистам: давайте не спорить, все равно менделистом я не стану. Дело не в спорах, а давайте дружно работать по строго научно разработанному плану. Давайте брать определенные проблемы, получать заказы от НКЗ СССР и научно их выполнять. Пути, при выполнении той или иной практически важной научной работы, можно обсуждать, можно даже по поводу этих путей спорить, но спорить не беспредметно».

(«Под знаменем марксизма», №11, 1939 г.)

Собственно, Вавилов был вполне нормальным «академическим ученым», оторванным от своей страны и своего народа. Может быть, «академическому ученому» это простительно, но не на это ему выделялись деньги, и не это он обещал, а создание новых сортов. И обещание свое не выполнил, деньги растратил – значит, сознательно ввел в заблуждение, обманул государство. И за это не посадить? Пожурить и отпустить? На это вероятно и рассчитывал Вавилов. Но вот не сошло рук, пришлось сидеть.

Беда Вавилова была в несвоевременности. В каких-нибудь 1970-х годах он бы прекрасно получал премии и звания. Но для того чтобы финансировать сугубо теоретическую науку, без практической отдачи, требуются исключительно благоприятные условия, это мало кому по карману. Ни в 1930-х, ни в 1940-х таких условий конечно не было! Но Вавилов демонстративно игнорировал этот факт , за что и поплатился.

Между прочим, когда это произошло, все с радостью стали его пинать, нисколько не оспаривая справедливости обвинений. Люди «в белых одеждах» с готовностью предали своего соратника и учителя. Единственным, кто отказался участвовать в кампании осуждения, был… Лысенко!

Показания Т.Д. Лысенко:

"На заданный мне вопрос, что мне известно о вредительской деятельности Н.И. Вавилова по уничтожению коллекции семян в ВИРе, отвечаю: Мне известно, что академик Н.И. Вавилов собирал эту коллекцию. О том, что он уничтожал эту коллекцию, мне ничего не известно".

Подпись: академик Т.Д. Лысенко

(Из материалов следствия по делу Н.И. Вавилова )

Из интервью И.А. Бенедиктова:

"Когда арестовали Вавилова, его ближайшие сторонники и "друзья", выгораживая себя, один за другим стали подтверждать "вредительскую" версию следователя. Лысенко же, к тому времени разошедшийся с Вавиловым в научных позициях, наотрез отказался сделать это и подтвердил свой отказ письменно. А ведь за пособничество "врагам народа" в тот период могли пострадать люди куда с более высоким положением, чем Лысенко, что он, конечно же, прекрасно знал..."

(Бенедиктов И.А. О Сталине и Хрущеве. Молодая гвардия. 1989. № 4.)

Ну, а что же фильм по книге Дудинцева «Белые Одежды»? Действие происходит уже после войны в связи с так называемым «разгромом ВАСХНИЛа и генетики». Хотя как мы знаем, речь может идти только о разгроме вейсманистов, последователей Н.И. Вавилова, но никак не генетиков и никак не ВАСХНИЛа. Генетика в СССР как развивалась, так и продолжала развиваться, и никто ее решительно не громил!

Слово Т.Д. Лысенко:

"Утверждение акад. Серебровского, что я отрицаю нередко наблюдаемые факты разнообразия гибридного потомства в пропорции 3:1, также неверно. Мы не это отрицаем. Мы отрицаем ваше положение, говорящее, что нельзя управлять этим соотношением. Исходя из развиваемой нами концепции, можно будет (и довольно скоро) управлять расщеплением".

(Т.Д. Лысенко. Агробиология. Работы по вопросам генетики, селекции и семеноводства. Изд. 6-е. М.: Сельхозгиз, 1952. – с. 195.)

Таким образом, работы велись с тем самым пресловутым «менделевским расщеплением», существование которого по Дудинцеву Лысенко якобы отрицал !

Так что генетика тут явно не причем. Вот вкратце что произошло:

В 1946-47 гг. вейсманисты предприняли атаку против Лысенко, пытаясь убрать его с поста президента ВАСХНИЛ. Вначале их наступление, проводившееся с привлечением партийного аппарата, попытками оказать давление зарубежной прессой, было успешным. Однако в конечном итоге оно провалилось. На августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г. Т.Д. Лысенко и его группа, поддержанные Сталиным, одержали победу над оппонентами.

Почему И.В. Сталин поддержал именно Лысенко, понятно. Потому что он прекрасно знал, что его работы приносят стране пользу, а вейсманисты бесполезны.

«В результате многолетней работы Дубинин "обогатил" науку "открытием", что в составе мушиного населения у плодовых мушек г. Воронежа и его окрестностей во время войны произошло увеличение процента мух с одними хромосомными отличиями и уменьшение других плодовых мух с другими отличиями в хромосомах.

Дубинин не ограничивается добытыми им во время войны столь "высокоценными" для теории и практики открытиями, он ставит для себя дальнейшие задачи и на восстановительный период и пишет: "Будет очень интересно изучить в течение ряда последующих лет восстановление кариотипической структуры популяции города в связи с восстановлением нормальных условий жизни".(Движение в зале. Смех).

Таков типичный для морганистов "вклад" в науку и практику до войны, в период войны и таковы перспективы морганистской "науки" на восстановительный период! (Аплодисменты)».

(Из доклада Т.Д. Лысенко на сессии ВАСХНИЛ 1948 г.)

Или упрекнуть Сталина за то что он вообще вмешался в «академический» спор? А что ему оставалось делать? Необходимо было прекратить эту свару, которая продолжалась уже два года и явно мешала научной работе. Ведь государство было не посторонним наблюдателем, а заказчиком научных исследований. Вся научная работа осуществлялась на государственные деньги. И естественно, что государству было не безразлично, на что они тратятся, и как заказчик, оно имело право и обязано было при необходимости вмешиваться. А такая необходимость, причем крайняя необходимость, была!

Должен был Дудинцев знать об этом? Да. Если ты начинаешь писать о предмете, то первое с чего следует начать – это собрать все факты по данному предмету.

Но он явно не в курсе!

Тем не менее, книга и фильм по утверждению Дудинцева основаны на документальных свидетельствах. Но вот вопрос. Почему Дудинцев использовал свидетельства только с одной стороны? Почему он не выслушал свидетелей с другой стороны?
Это вы считаете беспристрастным исследованием?
Представляете себе судебное разбирательство, где выслушиваются только свидетели обвинения или только свидетели защиты? Что же это будет за приговор?
Было бы еще полбеды, если бы это были незаинтересованные свидетели, так нет же! Дудинцев использует показания заинтересованных лиц!
Вот и получается, что никакой фактической основы книга и фильм не имеют! По двум причинам:

Использованы показания заинтересованных свидетелей;
- использованы показания свидетелей только с одной стороны.

Это профанация, вранье, если угодно. Можно сказать, подлость. Так что же Дудинцев – негодяй, подлец? Не знаю, не был с ним лично знаком. Возможно, просто дурак.
Этакий наивный дурачок, который уверовал сам и непременно хочет, чтобы уверовали все в его детскую фантазию, а зачем, почему, неважно!
Такие вот дурачки или подлецы хрущевской «оттепели» (а по существу троцкистского реванша) и последующих лет «десталинизации» принесли больше вреда нашей стране, чем ЦРУ.

Или как вы думаете?

Так из-за чего весь сыр-бор, ради чего на академика Т.Д. Лысенко было вылито столько грязи, мерзости, лжи? Для чего было клеветать на ученого, сделавшего так много полезного для нашей страны ? Зачем было очернять его имя, незаслуженно, несправедливо, с упорством, достойным лучшего применения, делать из него одну из самых одиозных личностей отечественной науки ХХ века?

Вот, пожалуй, один из лучших ответов:

«Чтобы понять, почему против Т.Д. Лысенко в 1960-90 гг. велась такая тотальная информационная война, следует обратить внимание на социальное значение основной отстаиваемой им концепции - возможности изменения наследственности под влиянием изменений в условиях жизни организма.

Это положение, подтверждавшееся им на практических экспериментах, противоречило, однако, мировоззренческим установкам некоторых влиятельных групп, придерживавшихся убеждений о врождённом и неизменном превосходстве одних народов (или социальных групп) над другими.

Критика теории Вейсмана со стороны Т.Д. Лысенко содействовала и провалу евгенических проектов, активно продвигавшихся в 1920-30-х годах ведущими генетиками-вейсманистами в СССР. Эти проекты, подразделявшие советских людей на "ценных" и "второсортных", были близки образу мышления как тогдашних троцкистов - аналогов немецких нацистов, их коллег-конкурентов - так и многих либералов, их преемников и часто родичей.»

(«Академик Трофим Денисович Лысенко». Овчинников Н.В. Литературная Учеба (ЛУч), 2009).

P.S. А кто-то еще удивляется, что неотроцкист Удальцов выступает на неолиберальных митингах Рыжкова-Немцова-Явлинского и Ко.!

А ничего удивительного нет – троцкисты и либералы всегда были заодно против России . Полезно бывает изучать историю.

Образование: в 1977 году окончил МГИМО, диплом с отличием, факультет международные отношения.

Квалификация по диплому: специалист по международным отношениям со знанием иностранного языка.

Ученая степень: в 2006 году защитил диссертацию на тему «Правовые проблемы и перспективы запрещения оружия в космосе» на соискание ученой степени к.ю.н. по специальности 12.00.10 - Международное право. Европейское право.

Преподаваемые дисциплины:

• Международное право
• Международное право (для студентов англоязычного бакалавриата)
• Международное ядерное право

Общий стаж работы: с 1977 года.

1977–2008 гг. - работа в МИД России
2000–2004 гг. - директор департамента по вопросам безопасности и разоружения МИД России
2004–2008 гг. - посол России в Новой Зеландии
2008–2015 гг. - директор департамента международного сотрудничества Госкорпорации «Росатом».

Общий стаж работы по специальности: с 2016 года.
Общий стаж работы в МГИМО : с 2016 года.

• международное ядерное право
• международное космическое право
• право международной безопасности.

Научная работа: является автором более 20 научных публикаций, составителем трех выпусков сборников документов по международному ядерному праву. Подготовил рабочую программу спецкурса на английском языке по международному праву. Организатор и ведущий пяти симпозиумов по международному ядерному праву в рамках ежегодной международной выставки «Атомэкспо» (2009–2014 гг.). В 2011–2015 годах - заведующий кафедрой (по совместительству) «Международные отношения» Национального исследовательского ядерного университета МИФИ.

Практическая работа: участвовал в переговорах по подготовке российско-американских договоров о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1, СНВ-2, ДСНП), Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, Договора об обычных вооруженных силах в Европе. Был членом официальных российских делегаций на заседаниях в ООН, МАГАТЭ, СНГ, участвовал в подготовке трех саммитов по ядерной безопасности. Возглавлял российские делегации на переговорах по заключению более 10 межправительственных соглашений о мирном использовании атомной энергии.

Публикации

• Лысенко М.Н. Арктика: опыт и перспективы международно-правового сотрудничества в ядерной сфере / М.Н.Лысенко, Е.В.Киенко, Н.С.Курова-Чернавина // Московский журнал международного права. — 2017. — № 1 (105). — С. 88-97.
• Лысенко М.Н. Международное ядерное право - это отрасль международного права? // Московский журнал международного права. 2016. №4 (104). С. 11-20.
• Лысенко М.Н. Международно-правовое регулирование в области использования атомной энергии // Правовой энергетический форум. 2016. №3. С. 26-32.
• Лысенко М.Н. О потенциале взаимодействия России и США в области экологической реабилитации территорий, пострадавших от ядерной деятельности // Ядерный клуб: атомная энергетика, ядерное нераспространение, международное сотрудничество. 2015. №3-4 (27-28). С. 20-24.
• Костылев В.А., Лысенко М.Н., Уланов Д.В. и др. О повышении квалификации медицинских радиационных физиков в России и СНГ в сотрудничестве с МАГАТЭ // Медицинская физика. 2014. № 3 (63). С.79-83.
• Лысенко М.Н. Вопросы ядерного распространения в отношениях России и США были и остаются приоритетными // Индекс безопасности. 2014. №1 (108). С. 19-28.
• Mikhail N. Lysenko, Andrey A. Shkarbanov. Problems and Prospects for a Global Nuclear Liability Regime // Nuclear Law in Progress / Rafael M. Manovil (ed.) XXI AIDN / INLA Congress. Buenos Aires. 2014. P. 727 - 730.
• Международный режим ядерной и физической безопасности. Сборник основных документов / Госкорпорация «Росатом» / Сост.: М.Н.Лысенко, В.П.Кучинов, Е.А.Шамин - М.: 2012. - 232 с.
• Мирное использование атомной энергии. Сборник межправительственных соглашений России с зарубежными партнерами / Госкорпорация «Росатом» / Сост.: М.Н.Лысенко, Е.А.Шамин - М.: 2013 - 229 с.
• Мирное использование атомной энергии. Сборник основных документов. Часть 3 / Госкорпорация «Росатом» / Сост.: М.Н.Лысенко, Е.А.Шамин - М.: 2014 - 204 с.
• Лысенко М.Н. Технологическая революция и проблема сохранения космоса мирным: глава в учебнике Технологический прогресс и современные международные отношения: учебник для вузов / Под общ. ред. А.В.Крутских. Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России. - М.: Просвещение, 2004. - С. 268-285.

Все публикации

• Лысенко М.Н. Новая администрация США: судьба Договора по ПРО и перспективы российско-американских отношений: текст выступления на семинаре для Федерального Собрания Российской Федерации // Ракеты и космос. 2001. Том 1. №1. С. 24-25.
• Лысенко М.Н. Космос в ХХI веке // Международная жизнь. 2001. №3. С. 41-50.
• Лысенко М.Н. Предотвращение гонки вооружений в космическом пространстве: ретроспектива и взгляд в будущее: текст выступления в сборнике материалов международной конференции «Космос без оружия - арена мирного сотрудничества в ХХI веке». М.: Издательство Права человека, 2001. С. 45-48.
• Лысенко М.Н. Московский космос // Международная жизнь. 2001. №5. С. 54-69.
• Лысенко М.Н. Выход США из Договора по ПРО и позиция России по вопросам стратегической стабильности: текст выступления в сборнике материалов научного семинара «30 лет Договору по ПРО: прошлое, настоящее, будущее». М.: Дипломатическая Академия МИД России, 2002. С. 24-29.
• Лысенко М.Н. Позиции России по вопросам стратегической стабильности: текст выступления в дискуссии «30 лет назад Москва и Вашингтон заключили Договор по ПРО» // Международная жизнь. 2002. №4. С. 124-126.
• Лысенко М.Н. Вопросы нераспространения в современном мире // Международная жизнь. 2002. № 8. С. 64-69.
• Лысенко М.Н. Договор новой эпохи // Международная жизнь. 2003. № 6. С. 32-37.
• Curbing the Star Wars Threat: a Russian View // New Zealand International Review. 2006. № 3. P. 12-13.
• Письмо Посла России в Новой Зеландии М.Н.Лысенко в газету «Нью Зиланд Геральд» в ответ на публикацию с необоснованными утверждениями по поводу сохранности ядерных материалов в России // Пресс-релиз Департамента информации и печати Министерства Иностранных Дел Российской Федерации. 20-12-2007.
• Лысенко М.Н. Многосторонние подходы к ядерному разоружению: планируя следующие шаги // Индекс безопасности. 2009. №3-4 (90-91). С. 140-142.
• Лысенко М.Н. Атомная энергетика будет развиваться, и этот процесс будет необратим // Индекс безопасности. 2010. №4 (95). Том 16. С. 29-32.
• Лысенко М.Н. О приоритетных направлениях сотрудничества России и США в области атомной энергетики // Ядерный клуб. Атомная энергетика, ядерное нераспространение, международное сотрудничество 2010. №5-6. С. 14.
• Лысенко М.Н. Укрепление международно-правовой базы ядерной безопасности в свете уроков «Фукусимы» инициативы Президента Российской Федерации // Безопасность ядерных технологий и окружающей среды. 2011. №2. С. 8-13.
• Лысенко М.Н. Международная деятельность Госкорпорации «Росатом» в 2011 году // Безопасность ядерных технологий и окружающей среды. 2011. №4. С. 11-14.
• Лысенко М.Н. "Закончился ли ядерный ренессанс? // Индекс безопасности. 2011. № 3 (98). Том 17. - С. 111-113.
• Лысенко М.Н. Круглый стол / Опыт и перспективы международного сотрудничества в сфере ядерной безопасности: между Сеулом и Гаагой // Индекс безопасности. 2013. №2 (105). Том 19. С. 77-79.

Mikhail N.Lysenko

Associate Professor of the Chair of International Law of MGIMO-University, Moscow, Russia. Ph.D. in Law.

Graduated from MGIMO in 1977 with honors. His Ph.D. thesis in 2006 was on Legal Problems and Prospects for Prohibiting Deployment of Weapons in Outer Space.

Area of expertise - International Nuclear Law, International Outer Space law, Arms Control and Disarmament Issues. Author of more than 20 publications, compiled three volumes of international treaties and other sources of International Nuclear Law. Prepared a Working program on Basics of International Law (in English) for foreign students.

Practical experience:

1997–2008 - service in the Ministry of Foreign Affairs.
2004–2008 - Ambassador of the Russian Federation to New Zealand.
2008–2015 - Director of International Cooperation Department of the Russian State Atomic Corporation «Rosatom».

Participated in numerous multilateral and bilateral talks on arms control, disarmament, nonproliferation, including Nuclear Test Ban Treaty, Russian-American agreements on nuclear weapons reductions START-1, START-2, Strategic Offensive Reductions Treaty, participated in Russian delegations at events at the UN, IAEA, Conference on Disarmament, at three summits on nuclear security, etc.

Для людей, несведущих в биологии, большинство предложений Лысенко могло казаться вполне логичным, а будучи высказанным человеком, имевшим титул академика сразу трех академий, они приобретали видимость серьезной научной проработки, солидности последнего слова науки. Мало кому приходило в голову задуматься над тем, почему Лысенко публикует свои новые предложения на страницах центральных газет, а не в авторитетных научных журналах. Всякому специалисту известно, что для опубликования любой статьи в научном журнале нужно, чтобы она прошла рецензирование, которое организуют редколлегия журналов и сборников. В нормальных условиях, когда не начинается сведение счетов в недрах редколлегий, получение двух положительных рецензий, не содержащих требования коренной переделки текста, означает, что автору дается время на доработку, и исправленная статья автоматически после этого идет в набор. Однако, если рецензенты требуют (конечно, ссылаясь на весомые доводы) серьезной переделки, статья направляется автору, а по завершении переделки снова посылается на рецензирование, теперь уже повторно. Если же рецензии отрицательные, статью возвращают автору. А так как фамилии рецензентов никогда автору не сообщаются, то и "нажать" на них административно или по партийной линии трудно. Вот почему Лысенко после провала его и Долгушина доклада на съезде генетиков в Ленинграде в 1929 году больше никогда не обращался в серьезные научные журналы со своими статьями, а предпочитал им газеты (заодно давя фактором публикации на возможных оппонентов), популярные издания или публиковал все, что хотел, в своем журнальчике "Яровизация" (после войны переименованном в "Агробиологию"), где он был главным редактором. Так формировал он багаж своих "научных" работ.

Позже, став неограниченным владыкой биологической науки, Лысенко принялся выпускать толстые фолианты в дорогих переплетах с золотым тиснением, чтобы перепечатывать в них раз за разом - вторым, третьим, ... шестым изданиями одни и те же статьи. Что же за материалы он публиковал в них год за годом?

Вот, например, два его фолианта на семистах с лишним страницах большого формата каждый: "Агробиология" и "Стадийное развитие растений", напечатанные в одном и том же 1952 году Государственным издательством сельскохозяйственной литературы ( 9_201). В "Стадийном развитии растений" помещены 59 его работ, а в "Агробиологии" - 41 работа, выпущенные за все время его деятельности, начиная с первой публикации в "Трудах" Ганджийской опытно-селекционной станции, увидевшей свет в 1928 году. Ни одна из статей, включенных в "Стадийное развитие растений" никогда не была опубликована в изданиях Академии наук СССР или республиканских Академий! Та же картина и во втором фолианте. Почти все работы первоначально появились в малозначительных "Трудах", в газетах и популярных журналах!

Девять приведенных в "Стадийном развитии растений" работ - сокращенные изложения докладов, тезисы, предисловия к чужим работам. Пять - производственные инструкции (советы колхозникам, как и когда яровизировать пшеницу, картофель, свеклу, хлопчатник; как обрывать (чеканить) верхушки стебля хлопчатника, как обрезать клубни картофеля, чтобы часть их пустить в пищу, а часть - верхушки или глазки - сохранить и позже высадить в землю). Семь - популярные статьи и статьи-призывы ("За тонну хлопка доморозного сбора", "Властью человека отвоюем у природы ключ изменчивости растительных форм" и т. п.). Почти половину остальных публикаций этого тома составляли газетные статьи - из "Правды" и "Известий", из "Социалистического земледелия", из провинциальной (одесской) "Большевистское знамя" и московской областной "Рабочей газеты".

"Другая поразительная вещь - в сборнике 1952 года нет ни одной работы, написанной после 1939 года. Да и статей 1937-1939 годов только пять! Все остальные были опубликованы до 1936 года. Остается сделать один вывод: публикуя в 1952 году обобщающий том своих трудов, Президент ВАСХНИЛ и академик трех академий демонстрирует, что он никогда не был способен трудиться как подобает ученому, то есть работать в науке, а не около нее, и с 1936 года он фактически перестал работать даже на прежнем уровне. Но, конечно, в "Оглавлении" к фолианту нет никаких ссылок на то, откуда были перепечатаны материалы, а в предисловии "От издательства" весь конгломерат подается под солидным наукообразным соусом: "В данном сборнике представлены важнейшие работы академика Т.Д. Лысенко по теории стадийного развития растений, теории и практике яровизации. Открытая и разработанная академиком Т.Д. Лысенко теория стадийного развития растений является одним из крупнейших научных достижений в области биологической науки... Настоящий сборник включает важнейшие, в большинстве своем впервые переиздаваемые работы академика Т.Д. Лысенко по теории стадийного развития, по теории и практике яровизации. Этим определяется его значение для каждого научного работника, для специалистов сельского хозяйства и колхозно-совхозного актива" ( 9_202).

Та же картина открывается при анализе второго "эпохального" труда Президента Лысенко - "Агробиологии", вышедшего в 1952 году уже шестым изданием. В этом томе на ста двадцати с лишним страницах воспроизводились те же три основные работы по яровизации 1935-1936 годов, которые вошли в "Стадийное развитие растений". Двадцать работ были перепечаткой газетных статей (в том числе и статьи "И.В.Сталин и мичуринская биология"), одна была предисловием к собранию работ И.В. Мичурина, 10 представляли собой тексты докладов и стенограммы публичных выступлений и лекций Лысенко, также ранее публиковавшихся (выступлений на сессиях ВАСХНИЛ, на семинаре в его институте в Одессе, на лекциях перед студентами Ленинградского университета 484 и перед разношерстной публикой - от пионера до пенсионера, собирающейся в зале публичного лектория в Политехническом музее в Москве, на встрече в Доме ученых и даже на совещании председателей колхозов). На 11 страницах был воспроизведен текст брошюры "Новое в науке о биологическом виде", против которой, как мы увидим позже, восстали даже многие из его прежних сторонников. Перечисленное составляло семь восьмых тома - 34 работы. Наконец, еще пять работ были: "Колхозные хаты-лаборатории - творцы агронауки" (1937) (здесь статья называлась чуть потише: "Колхозные хаты-лаборатории и агронаука"), "Мичуринское учение на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке" (1940); две популярные статьи для энциклопедии и "Инструкция на 1951 год по посеву полезащитных полос". Этот конгломерат был гордо назван: "Работы по генетике, селекции и семеноводству", как значилось на титульном листе под словом "Агробиология". И так же, как в предыдущем томе, большинство статей уже потеряло свою актуальность: на четырехстах страницах были воспроизведены довоенные работы, еще на 163 страницах - работы 1941-1950 годов, и лишь шесть небольших статей были написаны в более позднее время. Когда читаешь эти "труды", не содержащие обязательных в науке описаний методов, использованных материалов, полученных и обработанных, как положено, данных, зато перегруженных ссылками на "доказательства" никому неведомых крестьян, работников хат-лабораторий, чаще всего объединяемых автором одним словом "опытники", когда видишь, как аргументация заменяется бранью в адрес тех, кто осмеливался его критиковать, и славословием Сталина, колхозного строя и пр. и пр. - становится не по себе. "Ученые испокон веков наблюдали, что такие растения, как озимая рожь, озимая пшеница... при посеве их весной, до осени дают только травку. Никакого колошения и плодоношения они не дают... Никто из этих ученых не указал, как же заставить эти озимые растения плодоносить при весеннем посеве. Наша советская наука, чрезвычайно еще молодая, заставила эти растения выколашиваться и плодоносить. Как это произошло? Произошло это очень просто, благодаря советской действительности. В 1929 г. один из начинающих селекционеров, а именно я, оказался на всесоюзном съезде селекции в Ленинграде, прочел доклад о причинах неколошения озимых при весеннем посеве и как их заставить выколашиваться" ( 9_203), - так "скромно" определил свою роль Лысенко, выступая перед Сталиным в 1935 году, и затем в десятый раз повторил этот текст в своих трудах.

Он перепечатывал свои обвинения в адрес ученых, якобы вредивших передовой науке, обвинения, произнесенные и опубликованные за два десятилетия до этого, не забывая себя ("В самом деле, кто разрабатывал научные основы яровизации?... Может быть, это Лысенко, тот Лысенко, который перед вами, ученый Лысенко". 9_204), клеймил буржуазных ученых ("товарищи, вам известно задание старой науки - это помогать буржуям, кулакам, всяким эксплуататорам... Буржуазные ученые работают в одиночку, они оторваны от практики, даже буржуазной") и т. п.

Каждый год он потрясает ученый мир новыми "эпохальными" по форме открытиями, адресованными даже не науке и практике, а партийно- государственному аппарату страны, "открытиями", на словах сулящими невероятные прибавки урожаев, надои молока, поставки мяса, сбор плодов и ягод, настриг шерсти и т. п. Тем не менее, урожаи, надои и настриги с ужасающей верхи неумолимостью падали и падают. Но это не мешало Лысенко собирать тем временем жатву орденов, сталинских премий, высочайших званий. И не устает он громить крупнейших ученых - гордость России - за непонимание задач, буржуазное мировоззрение, идеалистические ошибки, механистичность, поповщину и т. д. Почти все из тех, кто хоть как-то поддерживал его на первых порах за работу по яровизации, отворачиваются от него и пытаются защищать науку в открытых схватках на конференциях и совещаниях, ученых советах. Н.И.Вавилов , П.Н.Константинов , Д.Н.Прянишников и ряд других крупных специалистов обращались в ЦК партии, к наркомам земледелия по поводу ошибок Лысенко, несбыточности его обещаний, произвола на посту Президента ВАСХНИЛ. Однако хор протестов не был услышан Сталиным , ни, тем более, его подчиненными. Позиции Лысенко крепли год от года, параллельно этому росли масштабы непоправимых потерь, опустошений в науке.

Среди предложений Лысенко, высказывавшихся им в "период великих агрономических афер", были не только те, что перечислены в данной главе. Так, я мало касался вопроса о превращении яровых сортов зерновых культур в озимые сорта (и наоборот), которым Лысенко продолжал заниматься (если можно назвать словоизлияния занятиями). Стиль этих занятий, масштабность посулов, императивность фразеологии оставались такими же и в данном случае. Перечисляя фамилии своих учеников, будто бы добившихся этих переделок, Лысенко с всегдашней убежденностью твердил:

"Эти факты с убедительностью говорят, что яровые сорта можно превращать в озимые путем повторных осенних посевов ( 9_208).

С той же незыблемостью приемов и умозаключений объяснял он и механизм такого перехода, непонятного ученым, твердо знавшим, что свойство озимости и яровости зависят от комбинаций особых генов: "... сравнительно большой полученный в последнее время экспериментальный материал показывает, что... для создания яровых или озимых форм главную роль играют различия светового фактора в весенних или осенних условиях. Мы полагаем, что свет выступает здесь как вещество... При этом весенний или осенний свет в результате ассимиляции его растениями, превращается в неотъемлемую часть живого тела. При ассимиляции весеннего света получается живое тело хлебных злаков со свойствами яровости... в случае ассимиляции осеннего света получается живое тело хлебных злаков со свойствами озимости" ( 9_209).

Звучало это заманчиво и даже таинственно, но совершенно непонятно. "Свет выступает... как вещество", "сравнительно большой экспериментальный материал" (сравнительно в чем? и чей? и где опубликованный?), "весенний свет -осенний свет", "неотъемлемая часть живого" (что за такая - неотъемлемая? и не просто живого, а живого тела! Да еще при этом - "хлебных злаков". Туман, сплошной туман!). Наверно, никто не умел как он, наполнять такими вот аморфными, расплывающимися, нанизываемыми на пустоту фразами, статью за статьей, доклад за докладом ( 9_210).

Но из аморфной вязи выводились самые серьезные практические рекомендации: "... Каждый агроном и колхозник теперь может в течение двух лет превратить любой яровой сорт в озимый, хорошо зимующий сорт в данном районе... ( 9_211). Есть полное основание предполагать, что... можно в два года создать, например, для наших северо-западных районов с глубокими снегами..хорошо зимующие сорта пшеницы, которых в этих районах пока что, к сожалению, нет... Указанным способом могут быть созданы... хорошо зимующие сорта озимого ячменя, зимостойкого клевера, озимой вики, а также других видов растений" ( 9_212).

Конечно, все обещания были пустыми. Неизвестно, сколько агрономов и особенно колхозников клюнуло на удочку и занялось никчемным делом (сам Лысенко уверял, что "тысячи людей заняты этим полезным делом", но кто же его, Лысенко, проверит?!). Ни одного сорта, естественно, не получилось, потому что и не могло получиться.

Аналогично строилось и "учение о жизненности растительных и животных организмов" ( 9_213). Смысл, вкладываемый автором в понятие "жизненность", был туманным, если не сказать мистическим. Фразы типа "жизненностью зародыша и далее организма являются условия жизни, условия внешней среды..." ( 9_214) поражали своей бессодержательностью, но практические предложения, выводимые Лысенко из них, были столь же многообещающими, как и посулы, делавшиеся два десятка лет при внедрении яровизации ( 9_215).

И, как и прежде, Лысенко превозносил роль травопольных севооборотов Вильямса в создании устойчивого, не зависящего от погодных условий земледелия ( 9_216), хотя вред их, раскрытый еще в начале тридцатых годов Н.М. Тулайковым , стал за эти годы еще более очевидным. Причем очевидным не благодаря теоретическим доказательствам, а вполне осязаемым многолетним неурожаям на огромных массивах российских полей. Уже и слепому все было видно, а Лысенко по-прежнему настаивал на "неоспоримых преимуществах правильно примененной на практике травопольной системы".

Как мы увидим в следующей главе, засилье травопольщиков, также как ссылки на "закон биологического вида", оправдывающие засорение полей, нанесли такой урон сельскому хозяйству, что Н.С. Хрущев был вынужден, в конце концов, открыто сказать об этом на двух Пленумах ЦК партии. Однако остановить Лысенко полностью в этих вопросах не удалось. В 1955 году он продолжал утверждать, что превращение одного вида в другой существует, и что основанные на этом "законе" лесопосадки еще принесут пользу народу. Его поддерживали многочисленные лысенкоисты, такие, например, как академики АМН СССР Н.И. Жуков-Вережников ( 9_217) и В.Д.Тимаков ( 9_218).

До самой смерти Лысенко продолжал твердить, правда, уже без особого успеха в глазах партийных начальников о порождении видов. Никакой практической пользы, никакого спасительного комплекса мер, которые бы нацело остановили распространение сорняков в СССР, столь помпезно провозглашавшихся в 1948-1953 годах лысенкоистами, конечно, не последовало. А об убытках, понесенных страной из-за Сталинского плана Преобразования Природы, уже было сказано.

Свежая деталь: в 1983 году газета "Известия" поместила очерк журналиста А. Иващенко "Суровая память земли" ( 9_219), в котором автор вспоминал о годах властвования Лысенко и о своих наивных послевоенных ожиданиях скорого возрождения земли. Эти ожидания были особенно сильными в год, "... когда объявили о грандиозном Плане Преобразования Природы. Появился плакат: "И засуху победим!" Верилось, как в это верилось тогда!

Спешно создавались лесозащитные и дубравные станции. Большой академик выдвинул идею сажать дубы квадратно-гнездовым способом. Особый восторг вызывал проект лесополосы от Урала до Каспия, чтобы остановить губительные ветры пустынь Средней Азии...

Посадки... намерены сейчас корчевать... Из-за перепадов в высотах весной и в пору летних ливней вода скатывалась между посадок...такими мощными потоками, что разрушала и дороги, и посадки. По балкам стали расползаться промоины, углубляясь, они образовывали овражки, овраги.

По всей ветровой тени пшеница здесь красовалась, лесом стояла кукуруза, чуть же поодаль все это оказывалось на голодном пайке...

Засух стало не меньше, а больше, подпахались до речных берегов, заилили ручьи" ( 9_220).