Алимжан Тохтахунов (Тайванчик) - скандально известный русский меценат и бизнесмен, заслуженный спортивный тренер Российской Федерации по боевым искусствам и футболу. В настоящий момент занимается общественной деятельностью в «Отечественном футбольном фонде». В девяностых Алимжан Тохтахунов получил известность в качестве криминального авторитета. По словам работников уголовного розыска, флер криминального авторитета ему создали журналисты. На самом деле он был всего лишь человеком, который умел хорошо играть в карты.

Слухи или достоверная информация

Тайванчик, или Алик, является очень подходящим человеком для всевозможных скандалов и подтасовки компроматов. Больше всего сплетен ходит вокруг темы связей Тохтахунова в российском бизнесе и шоу-бизнесе. Благодаря различным изданиям многие люди считают, что Тохтахунов связан какими-то обязательствами с именитыми и влиятельными представителями российской бизнес-элиты. Кроме того, Алимжану периодически приписывают скандальные связи с Сергеем Михайловым, Отари Квантришвили, Анатолием Быковым, Михаилом Черным. По мнению некоторых друзей бизнесмена, раздувают все эти финансовые скандалы американцы.

Это делается для того, чтобы отвлечь внимание общественности от проблем США в экономической сфере. Согласно различным источникам, связи Тохтахунова абсолютно неожиданны: погибший Антон Малевский, попавший под арест во Франции Михаил Живило и Вячеслав Иваньков, более известный как Япончик. Если верить многочисленным слухам, именно Япончик "назначил" Алимжана Тохтахунова, так называемым "смотрящим" в Европе.

Кто он на самом деле? Что в многочисленных слухах и домыслах правда, а что - откровенная ложь? Давайте поговорим более подробно об этом неоднозначном человеке.

Детство и юность

Алимжан Тохтахунов родился в столице Узбекистана Ташкенте в ночь на 1 января 1949 года. Его родители - самая обычная семья советских врачей. Свое знаменитое прозвище «Тайванчик» он получил совершенно случайно в детстве, когда мальчик играл в местной дворовой футбольной команде. Немного повзрослев и перейдя в старшую школу, мальчик проявил недюжинный интерес к футболу, даже некоторое время был игроком узбекской юношеской команды «Пахтакор». Чуть позже он занимал должность администратора в московском ЦСКА, оказывая посильную помощь известному в то время советскому тренеру Всеволоду Боброву. Хоть юноша и был крайне увлечен футболом, у него появилось более азартное хобби - карточные игры. Несмотря на это, детская любовь к футболу у него не прошла. Спустя много лет Алимжан Тохтахунов стал основателем благотворительной организации под названием «Отечественный футбольный фонд».

Окончив школу, Алимжан поменял место жительства, переехав из Ташкента в Москву, где у него появилось множество интересных и полезных знакомств. В основном людей привлекал его талант к карточной игре.

Новые неординарные события в жизни

В конце восьмидесятых годов прошлого века, в самый разгар революционных перемен в стране, вызванных перестройкой, Алимжан Турсунович Тохтахунов принял непростое решение. Он переехал в Германию, где прожил целых три года. Этот отрезок времени он посвятил предпринимательству. Ему хорошо удавалась продажа на родину зарубежной техники (компьютеры, видеоаппаратура), он неплохо зарабатывал.

В 1993 году Алимжан Турсунович Тохтахунов снова решил изменить место проживания и обосновался во Франции. В Париже успешный бизнесмен решил продолжить свою деятельность предпринимателя и пробыл там до 2001 года. Так получилось, что гражданин узбекской национальности (что явно написано на его лице) жил в Париже по израильскому паспорту. Разумеется, это не нравилось французским стражам закона. Поэтому Тайванчик решил срочно переехать в Италию, где летом 2002 года ему было предъявлено обвинение итальянской полицией по громкому делу о несправедливо присвоенных российским фигуристам олимпийских медалях на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. ФБР хотели фальсифицировать материалы дела и обвинить бизнесмена в подкупе олимпийских судей.

Заключение

До этого инцидента Тохтахунов неоднократно подозревался правоохранительными органами в контрабанде наркотиков, а также незаконном сбыте огнестрельного оружия и краденых машин. Согласно информации секретного агента ФБР, Тохтахунов в начале девяностых годов организовывал престижные конкурсы красоты в Москве. Правда, эту деятельность ФБР ему не инкриминировало. Алимжан Тохтахунов (Тайванчик) пробыл в тюрьме около года, но дело даже не было передано в суд. Международный олимпийский комитет провел свое независимое расследование, которое доказало невиновность бизнесмена. В 2003 году освобожденный из заключения Алимжан Тохтахунов (Тайванчик) решает покинуть солнечную, но такую негостеприимную для него Италию. Он возвращается в дорогую его сердцу Москву.

Проблемы с США

Силовые структуры и ФСБ в России никогда не предъявляли претензий к бизнесмену Алимжану Тохтахунову. Но Соединенные Штаты Америки постоянно искали в чем обвинить бизнесмена. Было ощущение, что им обязательно нужно организовать судимость Алимжану Тохтахунову. Например, в начале двухтысячных его по неизвестной причине включили в список самых опасных и разыскиваемых нарушителей закона Соединенных Штатов вместе с такими преступниками, как лидеры Талибана. Силовые структуры Америки даже в наше время ведут пристальное наблюдение за личной жизнью Алимжана Тохтахунова. По мнению известного бизнесмена, он ни в чем не виноват. Это все попытки воздействовать на Россию через значимых в ней людей. Эти и многие другие темы он осветил в своем личном интервью известному политконсультанту Алексею Нарицину.

Борьба со слухами

Алимжан Тохтахунов регулярно подтверждает тот факт, что все фальсификации и информационные провокации, обвиняющие его во взаимодействии с мафиозными кланами и опасными преступниками, не имеют никакого отношения к правде, являются вымыслом недобросовестных журналистов. Юристы бизнесмена с завидным постоянством одерживают победы в судах по делам о клевете с российскими и международными СМИ.

Однако не все так просто. Как говорят, дыма без огня не бывает. В биографии Тайванчика действительно есть темные пятна, которые являются не происками его недоброжелателей, а святой правдой. Если говорить о судимостях, то они у него есть. В тюрьме он сидел не только в Италии, но и у себя на родине. Первый раз за нарушение паспортного режима, а второй раз - за тунеядство. Кроме того, в 80-х он входил в печально известную Измайловскую группировку, где стал бригадиром. Его имя в оперативных сводках появлялось еще в Ташкенте. Согласно сведениям оперативников, он сбывал краденые автомобили, потом занялся продажей наркотиков.

В Москве, а после и за границей имя Тохтахунова продолжало регулярно появляться в сводках полиции. Так, оно упоминалось в связи с убийством бизнесмена Мажарова. Кроме того, им весьма интересуется Интерпол. Остается удивляться, почему международная полиция пытается испортить жизнь именно этому человеку.

Писательская деятельность

Жизнь бизнесмена была полна различных витиеватых поворотов и неоднозначных событий. Его судьба настолько волновала общество, что в конце двухтысячных выходит биография Алимжана Тохтахунова. К этому решению бизнесмен шел достаточно долго. Наконец, в 2008 году была издана книга Алимжана Тохтахунова «Мой шелковый путь». Название книги перекликается с книгой великого путешественника Марко Поло, в которой он рассказывает о своих многочисленных приключениях. Сюжет книги Тохтакунова похож на повествование отошедшего от дел пирата: в ней абсолютно честно рассказаны все подробности жизни известного бизнесмена, его взлеты и падения, проблемы с законом и взгляды на многие вещи, вызывающие общественный резонанс. Огромную часть книги занимают истории об эмиграции Алимжана Тохтахунова.

«Ангел от кутюр»

Но на этом писательская деятельность Алимжана не закончилась. В 2010 году выходит еще одна книга Тохтахунова под необычным в то время названием «Ангел от кутюр». Здесь бизнесмен удивил всех, написав любовный роман. Эта книга рассказывает о истории любви зрелого мужчины к молодой девушке. Мужчина из Франции, женщина - из России. Известный журналист и топ-модель. Чем закончится их история любви? «Ангел от кутюр» - это история о том, как два человека со сложными судьбами пытаются любить в этом непростом мире. Автор признается, что на написание книги его вдохновило творчество французской писательницы Франсуазы Саган. Эта книга нашла отклик в сердцах книголюбов, любящих грусть, самокопание и размышления. Третья книга Алимжана Тохтахунова называется просто - «Красавчик».

Личная жизнь

Как принято в восточных странах, Тохтакунов имеет много детей - три ребенка от первого брака, два - от второго. Его старший наследник Михаил Алимжанович Тохтахунов - известный врач, кандидат медицинских наук, а внучка Тохтахунова решила продолжить врачебную династию и окончила медицинский университет. Старшая дочь Тохтахунова Лола Алимжановна Кочеткова (1993 г.р.) - балерина, окончила балетмейстерский факультет ГИТИСа. В 2012 году у известного бизнесмена появилось новое увлечение - молодая студентка Юлия Малик. До свадьбы дело не дошло, но зато Юлия подарила Тохтахунову двух дочек - близняшек Юлию и Елизавету Тохтахуновых.

В своем интервью газете "Московский комсомолец" Алимжан не скрывал того, что любит делать дорогие подарки своим женщинам. Например, матери своих детей Юлии Малик он подарил квартиру площадью 300 квадратных метров в Москве. По его словам, это сделано было для того, чтобы его дети ни в чем не нуждались.

За многие годы Тохтахунов обзавелся серьезными связями во всех сферах. У него множество именитых знакомых среди элиты российского шоу-бизнеса. Примадонна российской эстрады Алла Борисовна Пугачева отзывается об известном меценате как о своем очень хорошем и давнем друге, с которым она регулярно общается и видится во время своих периодических поездок в Париж. В окружении Тохтахунова множество и других известных и влиятельных людей, например русский модельер Вячеслав Зайцев, легендарный советский хоккеист Павел Буре, знаменитая певица и народная артистка России София Ротару. Об этой дружбе мы расскажем подробнее.

София Ротару и Алимжан

Состояние Алимжана Тохтахунова позволяет ему красиво ухаживать за женщинами, в частности за Софией Ротару. Певица отзывается об экстравагантном меценате очень хорошо. Вот ее монолог о нем:

"То, что Алик причастен к криминальным структурам, я не допускала ни тогда, ни сейчас. За свою жизнь я слышала много сплетен и россказней о Тайванчике, но зачем им верить? Я всегда стояла за этого человека горой, в любых ситуациях.

Однажды из-за моей дружбы с ним у меня даже был разговор с министром внутренних дел СССР Федорчуком. После концерта, посвященного Дню милиции, он тет-а-тет сказал мне, что мое знакомство с Тайванчиком вызывает некоторое подозрение. От неожиданности я потеряла дар речи! Потом пришла в ярость и попросила, чтобы мне предоставили неоспоримые доказательства вины Алика в преступлениях, инкриминируемых ему. С Федорчуком у нас всегда были прекрасные отношения, мне импонировали его честность и порядочность. Именно поэтому он вынужден был тогда признаться, что никакого компромата у него на этого человека нет и не было. Единственное обвинение, которое можно было предъявить Тохтакунову - обвинение в тунеядстве. Всех очень беспокоит моя якобы любовная связь с Алимжаном, так вот, ее никогда не было, нет и не будет. Это все не доказанные никем слухи.

Да, Алик, скорее всего, испытывает ко мне чувства и сейчас, он неоднократно дарил мне недешевые подарки и никогда не пресекал многочисленные разговоры о том, что между нами любовная связь, но, к всеобщему сожалению, кроме дружбы и искренних отношений нас никогда ничего не объединяло. Я всецело уважаю и ценю этого прекрасного человека. Я никогда не верила в те выдуманные журналистами страсти-мордасти, которые сопровождают его на протяжении всей жизни. Пусть люди говорят, что хотят. Прошло много лет, а Алимжан всегда показывал и показывает себя с самой наилучшей стороны. Таких друзей, как он, у меня можно по пальцам пересчитать. Я всегда старалась и стараюсь помогать, чем могу.

На данный момент мы с Аликом встречаемся гораздо реже, чем нам обоим хотелось бы. В России этого человека можно встретить нечасто, именно поэтому мы встречаемся то в Германии, то во Франции, в частности в Париже. Но его присутствие почему-то всегда ощущается, он как будто всегда рядом".

Известная в России песня под названием "В доме моем", которая в середине восьмидесятых годов вошла в постоянный концертный репертуар Софии Ротару, была написана по большой просьбе все того же Алимжана Тохтахунова.

Тохтакунов в СМИ

Однажды в интервью СМИ после ареста Тайванчика Никита Сергеевич Михалков сказал, что Алимжан - один из немногих людей, которые заботятся о наших спортсменах. Писательница Дарья Донцова высказалась довольно неоднозначно. По ее мнению, если такие действия бизнесмен и совершал, то только из-за недюжинного патриотизма.

Анастасия Вертинская, телеведущая с незапятнанной репутацией, когда-то захотела подготовить для Первого канала передачу с Алимжаном Турсуновичем Тохтахуновым для своего цикла "Другие берега". К огромному сожалению, разрешение на съемку ей получить не удалось. По ее словам, "Другие берега" - это цикл передач не только о людях издалека. Главный посыл передачи - передать мировоззрение людей, которые видели эту жизнь с разных сторон. По словам Вертинской, Алимжан нестандартно мыслит, моментально чувствует каждого человека, очень метко и по делу дает ему правильную характеристику.

Об азартных играх и казино Алимжан Тохтахунов крайне хорошего мнения. Он считает, если легализовать азартную деятельность в России, это станет большим притоком денежных средств в бюджет страны. Что касается его политических взглядов, то Алимжан полностью поддерживает правящую политическую партию "Единая Россия" и президента Владимира Путина. Бизнесмен довольно скептически относится к оппозиции, к ее действиям и сомнительным высказываниям.

Три правоохранительных ведомства США – ФБР, ЦРУ и Управление по борьбе с наркотиками США – считают, что в десятку самых опасных преступников мира входят трое россиян: Доку Умаров, Алимжан Тохтахунов и Семен Могилевич. Список "самых разыскиваемых преступников" обнародовал на основании информации этих ведомств журнал Forbes.

Свой статус "самого разыскиваемого преступника" в интервью Радио Свобода комментирует Алимжан Тохтахунов , известный как Тайванчик.

Радио Свобода также обратилось к специалисту по оргпреступности, американскому профессору Луиз Шелли с просьбой нарисовать портрет "русской мафии".

Алимжан Тохтахунов: "Я не пью, не курю, не соблазняюсь"

Алимжан Тохтохунов сегодня возглавляет так называемый "Отечественный футбольный фонд", в недавнем прошлом был совладельцем крупнейших московских казино – "Метрополь", "Европа" и "Азия". Пик его известности пришелся на Олимпийские игры в Солт-Лейк-Сити в 2002 году. Тогда американские правоохранительные органы заподозрили его в подкупе судей по фигурному катанию. В августе 2002 года Алимжан Тохтахунов был арестован в Италии, в январе 2003 итальянский суд вынес решение о его экстрадиции в США, однако кассационный суд Италии вердикт отменил. Уголовное дело в отношении Алимжана Тохтахунова в США не закрыто. Интерпол объявил Алимжана Тохтахунова в международный розыск по обвинению в мошенничестве.

– Как бы вы описали род своей деятельности?

– Я давно занимаюсь бизнесом и благотворительностью. В связи с кризисом и первого, и второго стало меньше. Еще я выпускаю два журнала: "Отечественный футбол" и "Спорт и мода". Снимаюсь в кино – скоро выйдет фильм "МУР"... Написал две книжки.

– Какая сфера бизнеса вас привлекает?

– У меня было казино. Когда казино запретили, я ушел из этого бизнеса, подчиняясь закону. Сейчас я в поисках нового бизнеса. Какая-то недвижимость у меня есть, что-то продаю, что-то покупаю. А казино я занимался потому, что до 1989 года был профессиональным картежником. Мы играли на деньги, никого не обманывали, в наши сети попадались богачи, цеховики, овощники, которые базы держали. Играли все: и офицеры, и бизнесмены того времени, и преступники, и воры в законе. Но вот все мои партнеры разъехались – время пришло кооперативное, а мы, картежники, бизнес делать не умели. Кроме того, тех, кто занимался бизнесом, мы считали спекулянтами, продажными людьми и презирали их. Потом – жизнь заставила – я выехал за границу, научился бизнесу и им занялся: не спекулировал, продавал большими партиями продукты питания, какие-то предметы.

– Где и когда за вами закрепился статус русского мафиозо?

– Когда русская организованная преступность зарождалась в России, меня в России не было (Алимжан Тохтахунов родился и провел юность в Ташкенте. – РС). Это раздувают ваши коллеги-журналисты. За границей меня называли мафиозником, потому что я жил, не подчинясь зарубежным законам. Я делал это не умышленно: просто не знал их. Нарушения у меня были чисто житейские: где-то не вовремя заплатил, где-то не знал, что надо выехать-заехать... Но ко мне прицепились, ввели во все компьютеры, не имея никаких фактов, а ведь нигде ни с какими преступлениями, ни с какими-то мафиозными организациями меня не задержали.

– Статус представителя русской мафии закрепился за вами после скандала в Солт-Лейк-Сити в 2002 году?

– Купить золотую медаль невозможно, тем более в фигурном катании. Если мой телефон прослушивали, тем более должны были убедиться, что я этим не занимался. Я сказал кому-то: уверен, что наши победят. Разве это доказывает, что я мог купить медаль? Однажды друзья сказали мне: Алик, если ты честный человек, то чем откровеннее говоришь по телефону, тем лучше те, кто его прослушивает, понимают, что ты честный. Мне очень понравилась эта фраза и за границей я всегда по телефону разговаривал откровенно. Но оказывается, там сначала прослушивают, потом переводят, и вся твоя фраза может поменяться. Вот пример. Я жил в Риме. Заболел. Позвонили из Ташкента, предложили выслать плов, узбекский кишмиш и большие ташкентские гранаты. Прокурор потом задал мне вопрос: для чего в Италии вам бомбы? Выяснилось – они так перевели гранаты. А кишмиш перевели как гашиш. В итоге мне сказали, что торгую наркотиками и оружием.

– Чем закончилось дело о подкупе олимпийских судей?

– Ничем. У них ни одного факта нет, иначе они бы забрали у Анисиной и у Сихарулидзе золотые медали. Но вторую золотую медаль они отдали своим канадцам, и чтобы этот поступок оправдать, искусственно создали меня. И политически немножко наехали на Россию, наверное… Если на меня в свое время из России пришла ориентировка, что "этот человек из мафии", за мной следили, не один год и не в одной стране тратили на это деньги.

Доказательств никаких нет. Видят, что я хожу в ресторан, общаюсь с людьми и покупаю майки. Им же надо списать бюджет, доказать, что я мафия? Вот и доказали, будто бы я такой сильный мафиозо, что покупаю Олимпийские игры – якобы они не зря работали.

– Сколько лет вам уже запрещен въезд в Европу?

– Запрета нет. На мне висит уголовное дело в Америке – в связи с олимпийским скандалом. Американцы сами не знают, как его сейчас снять. Может быть, мне стоит этим заняться, но я потрачу бешеные деньги, а они могут ничего и не сделать. Я в розыске, но я был у них в руках: год сидел в венецианской тюрьме, а они даже не приехали допросить.

– То, что с вами произошло, нанесло ущерб вашему бизнесу?

– Конечно, нанесло. За восемь лет в Париже мне даже не дали открыть счет. А у меня там собственная квартира, мне надо было оплачивать коммунальные услуги, жить. Вот пытаюсь продать жилье.

– А ваши дома в Италии?

– Откуда у меня дома в Италии? Я снимал квартиру в Милане и дом на море каждое лето.

– У вас возникали сложности с правоохранительными органами в России?

– В России у меня были правонарушения, но это не кража или убийство, меня привлкали за нарушение паспортного режима и тунеядство. У меня душа творческая, а меня направляли работать на кирпичный завод. Ну что, я кирпичи буду таскать? Я не могу носить тяжелое, в детстве я был футболистом. Судьба Иосифа Бродского похожа на мою судьбу. Его судили за тунеядство и он также уехал за границу. Только он там получил Нобелевскую премию, а я – звание мафиозника.

– Думаете, умышленно вас кто-то этим званием наградил?

– В 1993-94 году здесь началось бурное беззаконие. Помню, как в 1993 году приехал в Москву: на улицах продавали грибы, консервы, носки вязаные. Я ужаснулся: думал – революция, война, как в кино. Это было время, когда законы не работали – не было власти, наверное. Тогда многие, не желая все это видеть, выехали из России – те, у кого были деньги. Правоохранительные органы, видимо, продумали все так, чтобы эти важные люди не разбежались. Раскрутили миф о русской мафии: что якобы те, кто выезжают, это русская мафия. Под этих уехавших создавали отделы борьбы с русской мафией за границей. Я, например, живу ярко, открыто, ни от кого не прячусь – я честный человек. У меня есть деньги – я трачу. А этим отделам это выгодно. У меня спрашивали: откуда деньги? Я отвечал: заработал. – Где вы налоги платили? – Нигде. – Почему? – Потому что у нас их не было. – Платите у нас. Я их не у вас заработал, а в своей стране. – А почему деньги не в банке? – У нас нет банков. Такое время было, я в этом не виновен...

Их такой разговор не устраивал, вот я и попал во все списки.

– То есть русская мафия – это, по-вашему, красочный миф?

– Миф, который был нужен. Открылись отделы борьбы с русской мафией, где наши пенсионного возраста представители правоохранительных органов сделали себе кормушку: они ехали в эти отделы. Следили, но безуспешно – только деньги тратили. А на мафию мы похожи были, потому что у нас менталитет другой, чем за границей.

– Но в середине девяностых наросла, не живя ярко и себя не афишируя, настоящая организованная преступность.

– Может быть, она здесь и прорастала... Но что значит организованная преступность? Это были хулиганы, дворовые ребята. Собрались бригадой – пошли, что-то у кого-то отняли, кого-то побили. Их никто не арестовывал. Смотрите фильмы – там про это показывают!

– Речь не только об уличных бандитах, но и о людях в кабинетах, где делили финансовые потоки.

– Я этим не занимался и не могу это знать. Когда делались серьезные дела, меня в Москве не было. Поэтому когда мне говорили, что у кого-то есть миллиард, я не верил. Я уже понимал, что большие деньги зарабатываются многими поколениями, что не может человек в тридцать лет стать миллиардером – только если он украл. Рядом со мной во Франции восемь лет был такой бизнесмен, как Михаил Черный (опальный алюминиевый олигарх, участвовал в создании Trans World Group – компании, которая была третьим производителем алюминия в мире. – РС). Про него писали, что он миллиардер, а я не верил. Когда мы шли в ресторан, я все время пытался заплатить – мне было стыдно, что он все время платит. А он на самом деле оказался миллиардером.

– Вы не пробовали обращаться в российскую прокуратуру за помощью?

– Кто будет разбираться? Они в своей стране не могут разобраться. Еще будут разбираться со мной...

– В молодости, будучи игроком, вы соприкасались с криминальной средой. В семидесятые годы был набор своих, но понятий, кодекс поведения. Это ушло вместе с советской властью?

– Все ушло. Сегодня деньги бегут впереди чести, совести, человечности...

– Вы не пробовали судиться со средствами массовой информации за то, что вас называли представителем организованной преступности?

– Во Франции судился. Выигрывал суды. Самая крутая газета – Le Monde – извинилась и через год повторила ту же статью. А российские журналисты делают мелкие гадости, так что и не стоит судиться: больше времени и нервов теряешь. Сейчас многие газеты и журналы больше пишут хорошее, чем плохое.

– В политику вас в Москве не пытались втянуть?

– Я бы с удовольствием сам пошел в политику. В какой-то момент видел несправедливость, хотел помочь государству, учитывая свой опыт. Я бы, наверное, больше помог государству, чем бездельники и аферисты, которые там сидят. А я не пью, не курю, не соблазняюсь – я серьезный человек, вижу недостатки и стараюсь думать, прежде чем что-то сделаю. Не хочу хвастаться, но я просто правильный человек. А таких, наверное, нет, из-за этого я кажусь каким-то… не знаю кем. Но слава богу, что все-таки в политику не пошел. Биография все-таки подпорчена: судимости. Ведь захотят – забудут, а захотят – вспомнят.

– В интернете есть ваша фотография: вы в майке с изображением Владимира Путина. Доводилось с ним лично общаться?

– Можно сказать, что нет. Я его видел, когда был в Монте-Карло: он приезжал с русской делегацией, еще будучи вице-мэром Петербурга. В нем энергетика была очень мощная. Я его запомнил тогда. Следил даже за его продвижениями. Было в нем что-то – харизма. Потом, когда за границей жил, мне говорили: Путин в Кремле. Я говорил: а я его видел в Монте-Карло.

– Ваши дети занялись бизнесом?

– Нет. Моя дочка – балерина Большого театра, снимается в кино, ведет программу на Третьем канале "Наши любимые животные". Сын юрист.

– Вы уверены в стабильности своего положения?

– Если есть работа – все стабильно. Если нет – не стабильно. Я бизнесмен, я ищу работу сам себе. В принципе, я доволен своей жизнью.

Луиз Шелли: "Любой крупный бизнес в России связан с мафией"

Луиз Шелли

О природе "русской мафии" в интервью Радио Свобода рассуждает Луиз Шелли – профессор американского университета Джорджа Мэйсон, исследователь организованной преступности.

– Как русская мафия изменилась за двадцать лет?

– Российская организованная преступность – это сеть, которая работает вне границ государств в самых разных областях, без иерархии, свойственной классической мафии. За двадцать лет она "встроилась" в легитимную экономику и стала менее жестокой. Но сильнее она не стала. Пик ее расцвета пришелся на конец существования Советского Союза. Организованная преступность, собственно, и стала той силой, которая оказала огромное влияние на формирование постсоветского пространства.

– Под русской мафией сейчас вы подразумеваете граждан России, этнически русских, граждан СНГ и Балтии?..

– Всех, кого вы перечислили. Славяне, армяне, азербайджанцы… Правильно говорить "постсоветская организованная преступность", потому что она состоит из граждан стран бывшего соцлагеря.

– Как вы изучаете русскую мафию?

– Это и интервью с представителями правоохранительных органов, и с жертвами организованной преступности, и изучение уголовных дел в России и за рубежом, и чтение прессы.

– Можете называть наиболее известные фигуры русской мафии?

– Конкретных имен я не называю.

– Так вы чувствуете себя безопаснее?

– Во-первых, могут засудить. Во-вторых, даже если избавиться от одного из боссов мафии, кто-то его заменит. Слишком концентрируются сейчас на конкретной личности, а проблема эта – структурная и для общества опасная. В итоге личность уходит, боссом становится его заместитель, а проблема остается…

– Какие отрасли экономики и бизнеса в наибольшей степени поражены постсоветской мафией?

– С самого начала своего существования российская организованная преступность вовлечена в финансовый и банковский сектор, в недвижимость. Все операции имеют модель операций с природными ресурсами. То есть так же, как и нефтью, торгуют женщинами. Как и в случае с нефтью, не заботятся о том, чтобы "ресурс" не исчерпался.

– Какие крупные чиновники связаны с русской мафией?

– Могу сказать лишь, что везде в мире организованная преступность связана с коррумпированными чиновниками – не только высокопоставленными. Это условие ее существования. Нигде в мире организованная преступность без коррупции среди чиновников не выживает.

– Кто из олигархов связан с русской мафией или ею и является?

– Любой крупный бизнес в России, включая бизнес олигархов или средний бизнес, связан с организованной преступностью.

– В одном из интервью вы сказали: "Неприкосновенность, которую Россия обеспечивает победившим на выборах чиновникам, как раз и заставляет преступников идти во власть". Исключительно российская черта?

– Итальянский мыслитель и правовед эпохи Просвещения Чезаре Беккария утверждал, что гарантированность наказания важнее, чем его суровость. В случае с российской организованной преступностью нет ни гарантированности, ни в общем-то суровости. Очень мало людей удалось наказать, поэтому другие никакого риска не ощущают. Аресты редки и как бы случайны, за ними, как правило, следуют освобождения. Эта проблема международная, системная

– Представляет ли русская мафия угрозу США и почему?

– США гораздо больше угрожают группы организованной преступности из Латинской Америки, связанные с торговлей наркотиками – они действуют в более чем 200 городах США. Постсоветская организованная преступность в США действует, как и многие другие группировки, в финансовом секторе, страховании. Так что для США она не представляет угрозу, а скорее составляет предмет беспокойства.

– Что надо сделать России для усиления борьбы с организованной преступностью?

– В России должна появиться политическая воля, которая бы борьбу с организованной преступностью и коррупцией поощряла. Без этой политической воли никому возможность как-то решить проблему и не представится. Должно быть больше международного взаимодействия. Должна быть свободная пресса, в которой бы публиковались расследования о коррупции и организованной преступности. Должна быть гарантирована защита журналистов. Наконец, должно быть гражданское общество, которое все эти вопросы беспокоят.

Мужской разговор

Знаменитый меценат Алимжан ТОХТАХУНОВ по прозвищу ТАЙВАНЧИК: «Пишут, что я лидер российских авторитетов, наместник русской мафии в Европе, что наркотики продаю, оружие, но нигде ни одного факта не привели. Какой босс мафии? Я бизнесмен!»

«Что наша жизнь? Игра!» — это о нем, Алимжане Тохтахунове, и то ли так звезды сошлись, то ли сказалось то, что будущий туз теневого мира родился в самый праздничный день года — 1 января (1949-го), но играл он буквально с пеленок. Сначала в футбол за «Пахтакор» и ЦСКА, где совсем юный Алик стал вскоре одним из администраторов и помогал прославленному Всеволоду Боброву, потом в карты с советскими подпольными Корейко: цеховиками, директорами комиссионок и овощных баз, — а также преуспевающими деятелями культуры и представителями криминального мира, но поистине всемирную славу ему принесла игра в «казаки-разбойники», вернее, в ее современную разновидность «мафию» — с полицией и спецслужбами Западной Европы и США. Не сложно представить, как раздражал тамошних блюстителей закона этот женатый на итальянке узбек с израильским паспортом и по прозвищу Тайванчик — он же просто на нервах у них играл. Купил роскошную квартиру в парижском доме, где жили Кристиан Диор и Софи Лорен, устраивал дефиле для Валентина Юдашкина, опекал Аллу Пугачеву и травмированного хоккеиста Павла Буре, чартерными самолетами привозил на свой день рождения артистов... Еще и российские масс-медиа сыпали иностранным сыскарям соль на раны — например, помещая под фотографиями такие подписи: «Представители всех направлений нашей богатой культуры: от искусства — Вознесенский, от политики — Собчак, от братков — Тайванчик». 15 лет Алимжан Турсунович водил, по мнению западных борцов с организованной преступностью, их за нос и, даже став одним из главных фигурантов раздутого ФБР скандала о том, как «ужасная русская мафия» участвовала в распределении медалей у фигуристов (в парном катании и танцах на льду) на Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити, выскользнул у них из рук, остался, пусть и не без потерь, но победителем. Поэтому в 2003 году, когда, отсидев 10 месяцев в итальянской тюрьме и добившись признания своей невиновности у тамошней Фемиды, Алимжан вернулся в Москву, встречали его почти как героя. Многим россиянам льстило, что хваленым Джеймсам Бондам Тайванчик показал затейливую фигуру из трех пальцев — для них этот немногословный человек был свой хотя бы потому, что за столько лет пребывания за границей не выучил ни одного иностранного языка (по его словам, из патриотических соображений). Зачлось Тохтахунову и то, что даже в телерепортаже с теннисного турнира «Ролан Гаррос», где у него были постоянные места в VIP-ложе, он агитировал голосовать за Ельцина, а позднее появился на людях в футболке с портретом Путина. Из уст в уста передавали историю, как Тайванчик выиграл в казино Монте-Карло миллион (пусть и не долларов, а франков!), после чего принц Альбер запретил пускать его в игорные заведения княжества, о нем слагали не только легенды, но и — как высшее проявление народной любви! — анекдоты. Ну, например, такой: «Комиссар итальянской полиции читает протокол допроса Тайванчика: «...неумелые предприниматели, бизнесмены, политики по нашей рекомендации расстаются с фигурным катанием». Хм... Эй, Луиджи, ты уверен, что «отбросить коньки» переводится как «расстаться с фигурным катанием»?». Судя по всему, страшилками про крутого мафиози, поставленного «смотрящим» в Европе, закордонные преследователи пугали российского обывателя напрасно, а когда Forbes включил Тайванчика в десятку самых разыскиваемых преступников мира под номером восемь, журнал подняли на смех даже бравые российские борцы с оргпреступностью. В частности, экс-министр внутренних дел России Владимир Рушайло и бывший глава российского бюро Интерпола генерал-майор МВД Владимир Овчинский в один голос заявили, что Тохтахунов — это суперкатала, картежник, игрок, который взял зарубежных коллег на понт, и, кстати, того же мнения придерживается и Кирилл Куликов, одно время возглавлявший Национальное бюро Интерпола в Украине... Что ж, как показывает опыт, люди, которые действительно грабят бюджет и отмывают миллиарды, в богемных тусовках не светятся — их фамилии вообще мало кто знает. Сейчас предприниматель и меценат Тохтахунов играет исключительно в «Монополию», то есть в бизнес, и судя по тому, что в прошлом году налоговикам Одинцовского района пришлось взыскивать с него через суд налог на дачу в Подмосковье в 115 тысяч рублей, игра пока идет с переменным успехом. Впрочем, не сомневаюсь, что он просто ждет своего шанса, который наверняка не упустит, — кто-кто, а Алимжан всегда умел лучшим образом распорядиться козырями, посланными ему судьбой, — будь то детская дружба с личным тренером Ельцина, а ныне президентом Федерации тенниса России Шамилем Тарпищевым, с которым он вырос в одном дворе, или учеба в одном классе с будущим алюминиевым магнатом Михаилом Черным... Уверен: Тохтахунов еще удивит — так же, как ошеломил многих в России и за ее пределами, написав автобиографическую книгу «Мой Шелковый путь», где изложена его собственная версия нашумевших заграничных событий. Как бы там ни было, сакраментальная фраза: «Господа, ваша карта бита» еще не прозвучала.

«ОЛЕГ БЛОХИН БЫЛ У НАС ТРЕНЕРОМ»

Алимжан, многие выдающиеся люди - наши общие друзья - неизменно называют вас фантастическим человеком, признаются, что с первой же минуты знакомства испытывают к вам отчетливое чувство симпатии. Как вы думаете, почему?

Дима, спасибо, но говорить о себе сложно, да и со стороны виднее. Пускай лучше те, от кого вы это слышали, рассказывают о моих поступках, об отношении к друзьям, к близким - так, наверное, будет правильнее.

- Это родители учили вас жить так, чтобы потом за свои дела и поступки не было стыдно?

Думаю, что и родители, конечно, но больше все-таки окружение. В детстве, кстати, я не только ходил в школу, но и играл в футбол - в то время почти вся молодежь посещала какие-то кружки, секции, и меня в основном спортивная среда воспитала, футбольная.

- Насколько я знаю, вы родились в Ташкенте, по национальности узбек, а почему же вас называют Тайванчиком?

Футбольное прозвище - как Пеле, Гарринча: с детства ко мне прилипло.

- Вам оно нравится?

В молодости вообще не обращал на это внимания, но сейчас-то уже повзрослел... Может, оно и не очень солидно звучит, по-детски как-то, но к нему я уже привык...

Когда-то, говорят, вы очень хорошо играли в футбол, причем не где-нибудь - в дубле «Пахтакора», который в советское время был крепким середняком высшей лиги. Талантливых футболистов отбирали туда со всего Узбекистана, и не только - интересно там было?

Конечно - в «Пахтакоре» все мое детство и юность прошли, там я дружил с Геннадием Красницким, Берадором Абдураимовым... В ту пору хорошие ребята в команде подобрались, и мы очень дружными были, все - как один кулак. Я в нападении действовал, любил забивать. И забивал!

- Сейчас на футбольное поле выходите?

Выхожу, играю. Как когда-то - нападающим, и знаете, получается (смеется).

- В хорошем темпе выдержать матч можете?

Ну, в данный момент ни в каком не смогу, потому что у меня лишний вес, но если месяца два-три подготовлюсь... Как говорят в футболе, мастерство не пропьешь.

Футболисты сетуют обычно на травмы - Олег Блохин, в частности, мне говорил: «Если сейчас выйду на поле, оторвется спина». У вас таких проблем нет? Можете, если что, тряхнуть стариной?

Ну, если потренироваться, чуть-чуть могу. Я же играл в прошлом году за сборную ветеранов СССР против сборной ветеранов «Спартака» - здесь, в Москве, проходил матч, и Олег Блохин был у нас тренером.

- Выиграли?

Не помню, какой счет был: 4:4 или вроде того. Игра-то товарищеская, поэтому не победа в ней главное, а участие.

«В МИРЕ ВООБЩЕ ВСЕ ПОКУПАЕТСЯ»

- Футбол теперь лучше, чем был в ваше время?

Несравнимо лучше: другие скорости, техника - ну что вы, но и тогда он был интересный, красивый. Мы жили им, ему посвящали все свои помыслы - другого-то не видели. Это сегодня, когда смотрим, например, «Барселону», других мировых лидеров, понимаем: вот это мастерство, а тогда лучшими нам казались Стрельцов, Воронин, Красницкий...

Нынешние и тренеры, и игроки говорят мне, что сейчас в футболе - практически во всем мире, кроме разве что Англии, - все покупается: так это или нет?

Ну, не знаю... Наверное, так и есть, ведь, насколько мы видим, в мире вообще все покупается, и почему «кроме Англии»?

- И почему только в футболе?

- (Смеется). Вот именно!

- Когда вы играли, такие вещи практиковались?

Очевидно, в мое время футбольные круги тоже были не безгрешны - какие-то подпольные договоренности, вероятно, случались.

- Многие игроки просто об этом не знали...

Даже не догадывались, но это жизнь, и никуда от нее не уйдешь, поэтому стучать сейчас себя в грудь и отрицать наотрез: «Нет! Ничего подобного!» - тоже неправильно.

- Олег Петрович Базилевич, выдающийся советский футболист и впоследствии тренер, мой друг...

Кстати, он тренировал «Пахтакор»...

Рассказывал мне, что пережил в 79-м, когда в полном составе «Пахтакор» в авиакатастрофе разбился. Вы помните свои ощущения, когда узнали об этой трагедии?

Когда мне об этом сказали, я даже не впал в шок - застыл в удивлении. Не понимал, как такое возможно, не мог, что называется, в ситуацию въехать. Потом только, через день, начал осознавать понемногу суть, и вот тогда стало не по себе, жутковато.

- На похоронах вы были?

Нет, я же в Москве уже жил, а их привезли в Ташкент. Все это долго тянулось (останки 178 человек, среди которых были 17 игроков «Пахтакора», пришлось кремировать: в гробы положили по горстке пепла и кучке камней. - Д. Г. ) ... Я потом был на кладбище, где похоронили ребят, а сегодня у меня работает дочка Володи Федорова. Я же президент «Отечественного футбольного фонда», и там она мой секретарь, помощник.

Помнится, Михаила Ана и Владимира Федорова считали восходящими звездами, в сборную СССР привлекали... Ребят, которые разбились тогда, вы знали?

Конечно. (Печально). Хорошо знал.

- Сегодня, когда на трибуне сидите или смотрите футбол дома перед телевизором, что чувствуете?

Ну что? Ностальгия бывает... Охота играть - хочется иной раз самому выйти и кого-то подправить. «Я, наверное, лучше бы по воротам пробил», - в сердцах порой думаю, но это эмоции - умом-то понимаю, что лучше вряд ли бы у меня получилось.

- Кто из нынешних форвардов мирового уровня играет на вашей позиции так, как хотелось бы вам?

Как ни крути, а все равно Лионель Месси - сегодня, когда этого аргентинца видишь, подумать о ком-то другом невозможно.

- Как вы, бывший форвард, оцениваете игру Месси? Понимаете, за счет чего он на поле творит чудеса?

Трудно сказать. Наверное, таким уж родился.

- Рост у него, кстати, тоже небольшой - как у вас...

Да, а бежит, как на коньках катается, всех по дороге обыгрывает. Ванька-встанька: упадет - никогда ни с кем не ругается: встанет и дальше играет. Это, конечно, гениальнейший футболист. Гениальнейший!

- Круче Пеле и Марадоны?

Думаю, да. Я и Пеле видел на поле, и Марадону, лучшие их матчи смотрел, но Месси через раз такую игру показывает, как у них лучшая. Нет, всяко бывает: иногда его так зажмут - не вздохнуть: это ж футбол. Всегда ровно играть ты не сможешь, но все равно удивительная стабильность его отличает.

- За какую команду футбольную вы нынче болеете?

Сказать конкретно, что за кого-то болею, нельзя - когда на матч с участием ЦСКА хожу, за армейцев переживаю, «Спартака» - за спартаковцев, в Киеве - за «Динамо», в Донецке, естественно, за «Шахтер». Друзья у меня везде, и против них болеть не могу - только за них.

- Вы, получается, конформист...

Возможно (улыбается), и раз уж я президент «Отечественного футбольного фонда», отвечу вам так: болею за сборную России.

«ВАЖНО БЫЛО НЕ ТО, КАК СИЛЬНО ТЫ ИГРАЕШЬ, А ПЛАТИШЬ ЛИ ВОВРЕМЯ»

- Знающие вас люди говорили мне, что в карточной игре вы необычайно талантливы...

- ...что никого, равного вам, в Советском Союзе по этой части не было...

Ну, нет, это преувеличение - я знал картежников, которые в мастерстве мне не уступали. Просто не мелочился, играл по-крупному - видимо, из-за этого и слава пошла. Серьезные игроки собирались отдельно, своим кругом, потому что там, где большие деньги разыгрывались, друг другу все верили на слово.

- В советское время люди, которые умели классно в карты играть, были особо уважаемыми, считались элитой...

Типа того, да.

- Вас сколько собиралось обычно - пятеро-шестеро?

Да больше: человек по 30-40, причем важно было не то, как сильно ты играешь, а платишь ли вовремя. Это существенный был момент, потому что большие деньги разыгрывались на слово (ты же не можешь, допустим, 100 тысяч рублей с собою таскать), и самое главное, если сказал: «Долг я отдам завтра или послезавтра», должен принести все до копейки и в срок.

- Вы в преферанс играли?

Во все подряд: у нас там свои игры были - всякие.

- Что нужно для того, чтобы стать карточным суперигроком, - прежде всего голова?

Разумеется, голова светлой должна быть, а еще терпение необходимо и выдержка.

- Плюс, очевидно, готовность рискнуть, вера в свой фарт...

Все вместе, правильно.

- Вы помните, какой у вас в советское время был самый крупный выигрыш, скажем, за день?

Честно говоря, нет, потому что на кону были разные суммы, и в сумме деньги порой набегали большие.

- Большие - это сколько?

Ну, иногда собиралось тысяч 200-300, и когда средняя зарплата составляла 100-150 рублей...

- ...в лучшем случае...

Это бешеные, конечно же, были деньги. Впрочем, мы и проигрывали по столько - не только выигрывали.

- Когда крупно проигрывали, повеситься порой не хотелось?

Тяжелые, неприятные моменты, может, случались, но так я не поступил бы. Понимал вот здесь (указывает на висок), что всего этого сильнее.

Вы были парнем из обычной семьи: когда видели перед собой на столе такие суммы, с вами ничего не происходило: дрожь не била, пульс не учащался?

Нет, ты просто к ним привыкаешь - к тому, что иной раз их приходится платить, отдавать. Когда проиграл, рассчитаться по карточному долгу, сдержать слово делом чести считалось - тем самым себя ты воспитывал, характер свой шлифовал.

- Были на вашей памяти люди, которые платить отказывались?

И много - я даже знал таких, которые руки на себя накладывали из-за того, что не могли рассчитаться: это не единичный был случай.

- Тех, кто не желал расставаться ни с деньгами, ни с жизнью, потом наказывали?

Наказывали, но это уже были проблемы того, кому человек должен.

- Неоплаченный карточный долг - это же клеймо навечно...

Ну, во-первых, появиться в нашем кругу человек тот уже не мог, а во-вторых, ему приходилось бегать от того, кому задолжал. Безусловно, за долги в то время не убивали, но, по крайней мере, стыдно ему было невыносимо.

- Тогда честное слово держать умели, а сейчас оно существует?

Да откуда? Если бы существовало, я бы играл.

«СЕСТЬ ЗА СТОЛ С КЕМ ПОПАЛО, А ПОТОМ БЕГАТЬ ЗА НИМИ: «ДЕНЬГИ ДАВАЙ!» - КУДА ЭТО ГОДИТСЯ?»

- С картами вы завязали, потому что никому нельзя верить на слово?

Конечно. Ну а как? Вот у меня казино появилось - люди приходили, играли в долг и денег потом не возвращали. Есть, конечно, и порядочные ребята, с которыми общаюсь, дружу, но, поскольку это мои близкие, играть с ними не могу. Просто же сесть за стол с кем попало, а потом бегать за ними: «Деньги давай!» - куда это годится? Почему, если я проиграю, платить обязан, а если выиграю, то, что мне причитается, получить не должен?

«Ташкент отличался от Москвы многим, в том числе и традиционной азартностью - наверное, это особенность узбекской нации.

Я вырос в атмосфере азарта, и речь идет не о футболе, а о всевозможных других играх. С раннего детства я видел, как в парках, по разным углам собирались люди и играли в так называемые альчики - я подолгу наблюдал за ними со стороны: как входили они в раж, как возбуждались, спорили, ругались, ставили наличные деньги, - их взбудораженность перекидывалась и на меня. Я был еще мальчик, во многом не разбирался, но все впитывал, потому что это было мне интересно. Азартность была частью моей натуры - очевидно, эта черта характера и вовлекла меня в детстве в футбол: там ведь важна игра, важен успех, важно первенство.

Подрастая, я не переставал присматриваться к азартным играм - каким-то необыкновенным образом их дух заполнял воздух Ташкента. Были у нас и петушиные бои, и собачьи, на бильярде играли только на деньги, в карты - тоже. Всюду существовали тотализаторы - разумеется, нелегальные, но многие делали ставки, а это означало, что подобное считалось вполне нормальным делом. О законности во время игры никто не думал - когда влюбленные целуются, они не задаются нелепым вопросом, можно ли это, а просто отдаются влечению. Так же и народ, предаваясь влечению, с головой окунался во всевозможные игры, - для каждого из нас азарт служил внутренним оправданием.

До какого-то времени я даже не догадывался, что игры, которыми занимались многие взрослые, не имели права (с точки зрения государства) на существование. Ну ставили деньги и ставили. Играли родственники, играли знакомые, играли приятели - при чем тут закон? О законе не думали, вопрос о законности игр был бы чем-то неуместным для людей, в традиционной жизни которых большинство азартных игр уходило корнями в глубокую древность.

Не скрою: мне тоже хотелось играть. Поначалу старшие приятели просто подпускали меня поближе, чтобы я мог наблюдать за игрой не через спины зевак, а вблизи, а потом разрешили попробовать, и потихонечку я втянулся. Каждый день не получалось, потому что для игры нужны деньги, но когда они появлялись, я старался присоединиться к играющим.

В процессе игры воспитывалась моя внимательность - одно из важнейших качеств, которые позволяют овладеть ситуацией и взять бразды правления в свои руки. Конечно же, поначалу проигрывал, и было обидно, особенно мальчику, который далеко еще не определился ни в своих желаниях, ни в силах, ни в намерениях, впрочем, проигрыши меня только закаляли, от них я крепчал как личность. Даже если в то время одалживал по игре (случались такие моменты, когда был совсем без денег), просто спрашивал: «Можно завтра отдам?», и мне отвечали: «Да» - так проверялась честность.

Не принеси я деньги в обещанный срок, меня никогда больше в игру бы не взяли: таковы правила. Честность, порядочность и обязательность шлифовались жесткими требованиями игрового сообщества. Может быть, слово «честность» не совсем уместно, когда речь об азартных играх идет, но слово «обязательность», пожалуй, вполне подходит - настоящий игрок должен быть обязателен, должен уметь держать слово.

Много позже эта привычка всюду и во всем быть точным пригодилась мне, когда я приехал в Германию. Там пунктуальность очень важна - например, если на пять минут на прием к врачу опоздаешь, тебя могут лишить очереди, и мне это нравилось, потому что я с детства жил в сообществе обязательных людей. Если обещал сделать - сделаю, если договорился приехать в такой-то час - не опаздываю (лучше раньше приеду и подожду, но никогда не опоздаю). Всегда удивляюсь, когда направляюсь на деловую встречу, почему люди опаздывают (иногда на полчаса!), ругаю их всех (иногда очень грубо): «Неужели вы раньше не можете выехать? Трудно разве заложить лишние 30 минут на дорогу? Уважения в вас нет никакого к чужому времени!». Сегодня, увы, в Москве весьма тяжело рассчитать время: ехать 40 минут, а выезжать приходится за полтора часа, а то и за два - пунктуальность обязывает.

...Итак, я понемногу втянулся и начал играть. Сначала это была дворовая игра, затем, когда денежка подворачивалась, играл в масштабах Ташкента, а уж когда приехал в Москву, - по-настоящему, серьезно.

В столицу я прибыл профессиональным картежником - футбол занимал только половину моего времени, поэтому своей должностью был доволен: успевал выполнять обязанности в ЦСКА, а потом, по ночам, ездил играть (не каждый, разумеется, день, потому что все-таки у меня работа была, но большие карточные игры старался не пропускать).

Квартира, где шла игра, называлась «катран»: на катранах собирались игроки со всего Советского Союза, и это было нечто вроде клуба. Милиция считала, что там находились только преступные элементы, но на самом деле игроки были разные - и актеры, и военные, и писатели, и доктора: играли в нарды, шахматы, карты, кости.

Таких квартир было много, но каждая соответствовала своему кругу, своему уровню. Наша компания была элитной и всесоюзного масштаба - сильные люди в нее входили, богатые. Это была, если так можно сказать, «высшая лига», но не стоит думать, что я попал туда сразу. Чтобы играть в «высшей лиге», нужно было не только владеть тонкостями карточной игры, но и зарекомендовать себя, порядочность свою доказать, а порядочность, как это ни странно звучит, определялась способностью выплачивать проигрыш. Никого не интересовало, как ты добудешь деньги, - важно было в срок расплатиться. Слово «честь» много в нашем кругу значило, а слово «фуфлыжник» было клеймом, от которого не отмоешься (сейчас ругаются - как помои льют, но такого тяжелого слова, как «фуфлыжник», нынче нет).

На большие суммы мы играли на слово: обещал отдать в конце месяца, значит, должен отдать. Как часы - до 12-ти ночи обязан принести, а не отдашь, стало быть, ты «фуфло» и цена твоему слову - три копейки. Если тебя назовут прилюдно фуфлом, никто не станет с тобой знаться: фуфло - это хуже проказы. С тебя даже проигранных денег требовать больше не станут, потому что с тобой не только дела иметь нельзя, но и просто обмолвиться словом позорно - никто и никогда не посмел бы общением с фуфлыжником себя замарать.

«Высшая лига» существовала по закону чести: игра для многих была смыслом жизни, и они готовы были покончить с собой, если у них ничего после проигрыша не осталось и нечем расплатиться. Такая ситуация для них - смертельный позор, и я знал несколько человек, проигравшихся и пришедших в такое отчаянье, что свели счеты с жизнью. Один, помню, повесился, другой вены вскрыл в ванной. Никто не пришел бы к ним «выколачивать» долг, но, не выплатив его в срок, они лишались права играть в «высшей лиге», а это равносильно смерти - не играть они уже не могли, а без игры жизнь теряла свой вкус.

Впрочем, это не означало, что выплату долга невозможно было отсрочить, - надо было только попросить об этом заранее, а не после истечения срока - после назначенной даты должник просто переставал существовать для всех.

Карточный мир - непростой, игра требует ума, внимания, а профессиональная игра - абсолютной самоотдачи. Во время игры я становился другим человеком - когда брался за карты, какие-то неведомые внутренние резервы мне открывались, обострялось не только зрение, мысль становилась молниеносной, поэтому удавалось и просчитывать ходы соперника, и следить за его руками, а виртуозность рук в картах - это важно, потому что руками можно мошенничать. Это причем не считалось нечестной игрой, ведь вам о возможности обмана известно, поэтому должны бдительно следить за соперником и не позволять ему «провернуть» комбинацию руками. Обман руками в картах, повторяю, никогда не считался нечестным - это как подсечка в борьбе, лишь один из приемов, из способов одолеть соперника.

Играли по-разному: например, можно было договариваться о том, как отдается проигрыш, - скажем, проигранные 100 тысяч можно было расписать на пять месяцев по 20 тысяч ежемесячно. Или же обещать выплатить все сразу, что всегда приятнее для победителя, но за «сразу» можно было требовать «игровую сладость», какой-нибудь «перевес» в игре, «шанс», «фору». Много было нюансов и комбинаций...

«Дай мне в игре первый заход», - канючил более слабый игрок, обещая выплатить проигрыш, не расписывая его на долгое время. «Дай первый бросок в костях»... «Дай фору в столько-то очков», - просили, если игра шла на очки.

Обычно договаривались о таких вещах до начала игры, но иногда условия могли поменяться во время нее: если кто-то начинал проигрывать, но не желал выходить из игры, и тогда я предлагал «расписать» выплату проигрыша на конкретные числа. Иногда люди выплачивали долг, но не могли, трезво оценивая свое материальное положение, играть дальше на том же уровне, и тогда из «высшей лиги» они уходили «вниз» - для любого игрока горькая ситуация.

Меня ничто не пугало, я рвался в бой, чтобы рано или поздно подняться на самый верх. Большинство матерых картежников было значительно старше меня, и поначалу они все надо мной насмехались. Для них я был молокосос, хоть и при деньгах - наверное, думали, что, испугавшись их уровня, проиграюсь и убегу, но я каждый раз приносил деньги, так что честность свою удалось доказать быстро. Для этого приходилось время от времени ездить на поездах - там обыгрывал пассажиров (азартных людей в поездах много, скука давит всех, а профессиональных игроков там почти не встретишь, поэтому выигрыши без малейшего труда мне давались). Промышлял я и в аэропортах, и на вокзалах - это не очень честная полоса в моей жизни, поскольку я заведомо был сильнее моих противников, лишь прикидывался простачком. Они же надеялись на легкий выигрыш, а в результате оставались с пустым кошельком.

Хорошо, что «вокзальная» эпопея тянулась недолго, - для меня, как для профессионала, никакого интереса она не представляла. Легко «наварить» крупную сумму - это одно, а участвовать в интересной, сложной и тонкой игре - совсем другое. Любой профессионал ценит мастерство и презирает дилетантизм. Дилетант - это не новичок и не ученик, это тот, кто осмеливается считать себя знатоком, в действительности ничего толком не зная. Дилетант имеет наглость тягаться с профессионалами, даже не утруждая себя вопросом: а что есть профессионализм? Дилетантов не любит никто - мыслят они примитивно и, ослепленные безграничным тщеславием, убеждены, что мир покорится им.

Мне хотелось играть в «высшей лиге», и хотя уже стал профессиональным картежником, до мастера было еще далеко. Меня обыгрывали, но я не сдавался, шлифовал свои навыки, они ждали, что я отступлюсь и уйду «вниз», но я проявлял упорство, и они впустили меня в свой круг.

Разумеется, по уровню я еще недотягивал до мастеров, но выработал свой способ, в котором мне помогала моя наблюдательность. Подавляющее большинство игроков «высшей лиги» играло легко, с юморком, подтрунивая друг над другом, похихикивая. Конечно, случались игры, где требовалась максимальная сосредоточенность, - тогда сам воздух в катране накалялся, но все-таки обычно царила атмосфера спокойствия.

Играли всюду. В городе был всегда основной катран, а вокруг него много мелких. Катраны различались по играм - кто в секу играл, кто в нарды, а в главный катран со всего Советского Союза съезжались, и играли там сутками. Одни приходили, другие уходили - очень редко бывало, что никого в катране не оставалось. Многие приезжие даже жили там, особенно проигравшиеся - ждали своей удачи, однако не стоит думать, что карточным полем была только Москва. Мы ездили по всем крупным городам страны, летом выбирались в Сочи и Ялту, иногда навещали Юрмалу.

Где бы ни состоялась игра, мы всегда ездили группами. Пройдет, например, слушок, что какой-то крупный игрок из Грузии едет в Сочи, - мы сразу туда собираемся. Были ведь легендарные игроки, на которых не просто посмотреть хотелось, но и помериться с ними силой - ради таких (мы говорили «под таких») ездили специально. Стоило им появиться где-то, вокруг тут же возникала игра - информация разносилась быстро.

По-крупному я играл в основном в гостиницах, где собирались настоящие игроки. Конечно, собираться нам не разрешали, поэтому играли нелегально. Снимали номер (это требовало связей, ведь в то время с гостиницами было нелегко), иногда два-три сразу, ходили из одного в другой, смотрели, идет там игра или нет, есть ли подходящие партнеры.

Наверное, и в нашей собственной среде были стукачи, но я их не знаю, по именам никого назвать не смогу. Может, это и к лучшему - всегда неприятно обнаружить, что человек, которому ты доверял, интриговал, оказывается, за твоей спиной и тебя предавал.

Так или иначе, облавы случались регулярно, а если милицейский ураган проносился, никого не коснувшись, мы просто перебирались в другой номер и продолжали игру, потом опять снимали новый номер, опять...

В результате облав у меня дважды изымали паспорт, брали подписку о том, что в течение 72 часов я обязан покинуть Москву и отправиться по месту моей прописки. Прописан-то я был в Ташкенте, а в СССР строго соблюдался паспортный режим, поэтому приходилось лететь домой - только там, в отделении милиции, я мог получить паспорт обратно, а без паспорта человек - ничто.

Высылкой из Москвы власть пыталась устрашить нас или, по крайней мере, показать, что мы находимся у нее «под колпаком», а потому рано или поздно нас возьмут за горло. Статья об азартных играх существовала, но кого-нибудь под нее «подвести» в редких случаях удавалось, потому что обычно мы были без денег, что-либо доказать было трудно, а без доказательной базы ничего сделать нельзя. Сама по себе игра в карты не запрещалась, карты продавались в магазинах... Запрещалась игра на деньги, но милиция не в силах была доказать, что мы играли на деньги, - вот нас и «прорабатывали», учили уму-разуму, брали с нас слово больше этим не заниматься, и мы, конечно, обещали, что больше к азартным играм близко не подойдем. Смешно и грустно - они понимали нас, мы понимали их, и каждый при своем оставался.

На партнеров игроки никогда не показывали - мы же, несмотря на то что друг другу проигрывали и друг у друга выигрывали, были близки, зачастую дружили семьями, знали детей и жен, вместе праздновали дни рождения. Никто никому не завидовал, и вражды между нами не было.

Сегодня даже в большом спорте, наверное, отношений таких не увидишь: слишком сильна конкуренция. Победа означает нынче не просто золотую медаль - она втягивает спортсмена в спортивный бизнес. Взять хотя бы большой теннис: вне соревнований соперники обнимаются, целуются, а на турнирах (например, таких престижных, как Кубок Дэвиса) каждый за себя, каждый дерется по-звериному, с яростью. Мне кажется, что сегодня люди потеряли главное - дух партнерства.

Были среди нас настоящие партнеры, неформальные. К примеру, я был в чем-то силен, допустим, в шахматы играл лучше остальных, и вот кто-то вызвал меня на игру. Некоторые наверняка знали, что я выиграю, потому что среди собравшихся я - лучший, и тогда они просили взять их в партнеры: «Алик, можешь взять в долю, процентов на 10?». Я соглашался, потому что это были мои хорошие знакомые, и получалось, что мне порой доставалось от выигрыша лишь 20, 30, 40 процентов, а 60 раздавал друзьям.

Да, партнеры были друзьями, а друзья - партнерами: мы вместе работали. Я говорю «работали», потому что игра была работой и никогда не была отдыхом - слишком уж большие суммы на кон ставились. Иногда приходилось играть по три дня подряд, а это серьезно изматывало, но я никогда не хотел пропустить хорошей игры, момент, когда будут кого-то обыгрывать.

В то время игра в карты была выше большого спорта, однако общественное мнение ставило картежников в один ряд с преступниками. Желания кого-либо переубеждать у меня нет, но не могу не возразить: преступниками игроки не были. Да, у них крутились большие деньги, и если бы с игры нам позволяли платить налоги, мы бы их платили. По большому счету, это были законопослушные, благороднейшие ребята, но их затянула игра. Азартные люди никогда не переводились, азартные игры всегда существовали и будут существовать, и бороться против этого бессмысленно - надо лишь направить азарт в какое-то контролируемое русло.

К сожалению, играть советский закон не разрешал, а мы играли, следовательно, его нарушали. Именно это заставляло нас вести себя скрытно, уходить в подполье, но несправедливо записывать нас в преступники только из-за одного желания играть... Были, конечно, в нашей среде отдельные личности, которые имели серьезные судимости, но это не имело для нас значения - в основном меня окружали люди высочайшей порядочности.

Нас задерживали, штрафовали, ругали, требовали прекратить игру, однако это было выше наших сил. Жажду игры нельзя вытравить, она должна иссякнуть сама - впрочем, картежник редко меняет профессию, и многие доживают до старости, так от карточной напасти и не избавившись. Для некоторых карты хуже самой тяжкой болезни - почему же называть их преступниками?

У нас был один игрок, которого мы называли Капитан, потому что он был офицером Советской Армии и в нашу компанию попал, когда носил капитанские погоны. Потом он вырос до майора, до подполковника, и вот однажды - когда именно, точно не помню, - его забрали во время очередной облавы. Поскольку он был при погонах, милиция передала его военным, возможно, в военную прокуратуру. Бумаги по его задержанию отправили «наверх», нашего Капитана вызвали «на ковер» к начальству и устроили ему разнос по полной программе: мол, что же вы, товарищ офицер, вам же до выхода на пенсию самая малость осталась, а вы так себя позорите, с преступниками связались? Он им на это ответил: «Там, где я играю, люди честнее, чем здесь, у нас на службе. Там строго своих понятий держатся, там слово - это слово, а у вас тут одни пустобрехи. Я никого не опозорил, честь мундира не запятнал. Есть у меня слабость - игра, но это моя личная беда, работе она не помеха».

К нашим доводам, правда, даже если отдельные милиционеры нас понимали, прислушиваться не хотели, но люди - это одно, а закон - другое, и раз уж мы нарушали его, нас следовало наказывать.

«Я И В ТЮРЬМЕ ВСЕХ ОБЫГРЫВАЛ»

- Вы фильм «Катала» с Валерием Гаркалиным в главной роли смотрели?

Конечно.

Мне он показался классным и интересным, а, с точки зрения профессионала, правдиво изображено в нем все или нет?

Моменты есть, а так... В кино очень сложно игру показать правдиво, даже невозможно, потому что сценарист и режиссер придумывают всякие уловки, хитрости, а там совсем другое. Игрок, когда садится за стол, не обязательно должен соперника обмануть или какие-то карты подсунуть кованные (то есть меченные. - Д. Г. ), он по-другому может влиять - например, психологически. Хороший игрок должен ориентироваться по ходу игры, понимаете?

Я хорошо помню советские реалии: тогда, даже если у тебя 500-1000 рублей завелись, потратить их было особенно некуда. Хочешь машину - стой в очереди годами, квартиру кооперативную - то же самое...

Дачу не купишь - спросят сразу: «Откуда деньги? Где взял?»...

- Вы вот, допустим, выигрывали, а как этими деньгами пользовались?

Поэтому-то и тратил налево-направо (смеется).

- Многие актеры, певцы, та же, например, София Михайловна Ротару, рассказывали мне, что вы были удивительно щедрым, и в полуголодное советское время, когда артистам платили копейки, в какой бы точке Союза с ними ни пересекались, обязательно накрывали им шикарные столы. (С Ротару Алимжан Турсунович познакомился в 1971 году в Ташкенте во время первого ее турне по стране. Алик, как Ротару его называет, каждый вечер арендовал огромный банкетный зал центральной гостиницы «Ташкент» и устраивал ужин в их честь. Больше никого в ресторан не пускали - только София, ее муж Анатолий и музыканты ансамбля. - Д. Г.). Приятно вам было слыть таким хлебосольным, гостеприимным, доставлять другим радость?

Да, ну а как же? Были деньги, а что с ними, как вы говорите, делать? Вот и тратил, друзей угощал.

- На каком автомобиле вы тогда ездили?

На «жигулях». У меня было много машин: несколько «жигулей», «волги» выигрывал. Ну а че, правда, на «волге» ездить боялся - где-то стояла. Все коллеги держали их в основном про запас - когда играешь, думаешь: а может, кто-нибудь, кто хочет машину, вместо денег возьмет.

- Квартира у вас тогда большая была?

Ну, я же приезжий... Когда женился, у моей жены двухкомнатная была, потом мы ее на трехкомнатную обменяли, а со временем и на четырехкомнатную. Тогда же нельзя было пойти и просто купить: официально разменивали, что-то доплачивали, какие-то комбинации маклеры нам проворачивали... В конце 80-х у нас уже была нормальная, большая квартира на Фрунзенской набережной - место хорошее...

В то время выбиваться из общего ряда, даже чуть-чуть высовываться было небезопасно - если окружающие видели, что человек много тратит, сразу же возникали вопросы. Из милиции к вам приходили, интересовались: «А расскажи-ка, на что ты живешь»?

Милиция знала, что я в карты играю, и вопросы у органов ко мне, конечно же, были - я и сидел, собственно, за тунеядство. Ничего конкретного вменить мне в вину не могли - вот и решили хотя бы так прижать.

- Закон же играть в карты не запрещал?

Просто в картишки перекинуться было можно, а вот на деньги нельзя. Поймать на этом они меня не могли - в наш круг только свои допускались люди, проверенные, - поэтому подвели под статью о тунеядстве.

- Ну так и Бродский, в конце концов, за тунеядство сидел, а потом, видите, Нобелевскую премию получил...

Вот-вот (улыбается), а меня вместо премии главным мафиозником объявили. Все судимости, что у меня были, противозаконны, бросать меня за решетку власти не имели права. Моя жена в ту пору работала у композитора Тухманова помощником-секретарем и получала зарплату 500 рублей, а наша дочка Лола была маленькой, и за ней смотрел я. Кто-то в семье это должен делать, если супруга работает? Мы в суде объясняли: «Я за ребенком ухаживаю», - но все наши аргументы отскакивали, как горох от стенки. Если бы суд и впрямь был справедливым, меня посадить не смогли бы!

- Сколько вам дали за тунеядство лет?

Год: по этой статье - максимум.

- Что вы почувствовали, когда переступили порог камеры и за спиной услышали лязг засовов?

Ну, я, в общем-то, знал, что это такое, потому что, играя в карты, все-таки с разной общался публикой. Ну что - я понимал, что жить там надо уже по-тюремному. Какой смысл переживать теперь и терзаться вопросом: правильно со мной поступили - неправильно?

- Пришли вы туда, однако, уважаемым человеком? Все в курсе были, кто такой Тайванчик?

Разумеется. Я еще всех там и обыграл.

- В тюрьме?

Ну, а что? Во всех зонах, тюрьмах - везде играют.

- Тоже на деньги?

Конечно.

- Вы, значит, нормально жили и там?

Не сомневайтесь!

«В ЗОНЕ Я ДАВАЛ 200 ПРОЦЕНТОВ ПЛАНА»

- Тюремная администрация пыталась как-то заставить вас работать, сделать таким, как все?

Ну, когда только в зону пришел, нечто подобное было... Там всех вновь прибывших начальник лагеря вызывал и спрашивал: «Какая профессия у тебя? Чем занимаешься?» - чтобы понять, в какой определить отряд. Мне он тот же вопрос задал. «Гражданин начальник, - ответил, - вы видите, за что я сижу? За тунеядство...

- ...Какая работа? Какая профессия?..

И если на свободе я не работал, неужели в тюрьме начну?». - «Ну, хорошо, - он сказал, - определю тебя в сеточное хозяйство - прокрутишься».

- Сеточное хозяйство - это сетки плести?

Ну да, под картошку, капусту - для овощных баз.

- Вы не плели, надеюсь?

- (Смеется). Каждый обязан был в месяц сдать 200 сеток, а чтобы купить их у шустриков, которые сверх плана плести успевали, надо было 20 рублей выложить. Я платил 40 рублей за 400 сеток и 200 процентов плана давал (смеется).

Из книги Алимжана Тохтахунова «Мой Шелковый путь».

«Примерно через полтора месяца состоялся суд, единственным свидетелем на котором выступила моя невеста Татьяна.

- Не понимаю, как можно судить человека только за то, что проживает он без прописки, - грустно говорила она, обращаясь к судье. - В чем же тут преступление? Мы с Аликом уже почти муж и жена, скоро должны пожениться, создать семью. Что теперь будет? Почему вы к нему так суровы?

Я по глазам судьи видел, что он рад бы сказать, что государству на самом деле плевать, где я прописан, и что оно, государство, в действительности раздражено лишь одним - моей карточной игрой и деньгами, в ней заработанными, однако произносить это вслух судья не мог.

- Мы поставлены, чтобы следить за соблюдением закона, - сухо ответил он Тане, - а закон в данном случае нарушен. Гражданин Тохтахунов проживал в Москве без прописки, дважды был уведомлен об этом официально и выслан из Москвы - теперь Уголовный кодекс предполагает более суровое наказание...

Из Ташкента на суд приехал старший тренер «Пахтакора» Вячеслав Дмитриевич Соловьев с письмом от коллектива, в котором была просьба отдать меня им на поруки. Горько и сладко было видеть этого замечательного человека в зале суда. Горько, потому что ему отказали, хотя письмо от футбольной команды высшей лиги могло приравниваться к ходатайству от республики, а сладко, потому что лестно, когда такой великий тренер оказывает тебе доверие, и уж не знаю, как все обернулось бы, если бы меня тогда отпустили. Пришлось бы, чтобы не подводить «Пахтакор», от карт отказываться, а ведь я бросать игру не хотел.

Так в 1972 году я впервые был осужден - не совершив ничего ужасного, а просто нарушив паспортный режим: мне дали год общего режима.

Из зала суда я вернулся в «Матросскую Тишину», но уже в другую камеру - теперь я был в числе осужденных. В общей сложности меня промурыжили в московской тюрьме три месяца: полтора до суда, потом еще полтора ждал этапа, и лишь после этого отправили на исправительные работы на стройку народного хозяйства в Коми АССР.

Вагоны, в которые нас загнали, насквозь пропахли грязными телами - густой запах пота не выветривался, несмотря на большие щели в стенах и постоянный сквозняк. Сутки или двое тряслись мы на нарах, припав к щелям и вглядываясь в проплывавший снаружи мир: замкнутое пространство давило на психику, но я успокаивал себя тем, что едем мы не на край света.

Когда поезд остановился и тяжелая дверь с грохотом откатилась, в вагон ворвался свежий ветер, донесся вкусный запах хвои.

- Выходи строиться!

Там, в Коми, нас расконвоировали, и я сразу почувствовал себя почти полноценным человеком - тюрьма с ее давящей смрадной духотой осталась позади и воспринималась теперь, как дурной сон, который никогда не вернется.

- Здесь пахнет волей, - сказал я.

- До воли еще далеко, браток, - послышалось за спиной. - Руки в кровь на этой стройке сотрем, пока воли дождемся.

Нас разместили в деревянных бараках и строительных вагончиках, однако по сравнению с «Матросской Тишиной» условия показались вполне сносными. Нам предстояло прокладывать газопровод, который назывался не то «Северное сияние», не то «Сияние Севера», - мы рубили для будущей трассы лес, какие-то компрессорные станции возводили, рыли землю...

- Эй, - услышал однажды я, - ты узбек?

- Узбек.

- Из Ташкента?

- И я из Ташкента.

Передо мной стоял невысокий человек с растрепанной шевелюрой и широко улыбался.

- Рад земляка видеть, - воскликнул он и протянул для пожатия руку.

Узнав, что определили меня на лесоповал, сразу к начальнику участка отвел.

- Пак, познакомься, это земляк мой - надо ему полегче работу найти.

Начальником участка был кореец - поглядев на меня оценивающе, Пак кивнул.

- Будешь в моей бригаде, - постановил он.

- А что делать? - спросил я.

- Природой любоваться, - засмеялся Пак.

Время шло, работа меня не утомляла, но однообразие все-таки тяготило - очень хотелось вырваться с территории стройки, но я понимал, что это невозможно.

- Почему невозможно? - улыбнулся Пак, когда я заговорил об этом однажды за ужином. - Давай представлю тебя коменданту: мы в хороших с ним отношениях. Объясни ему, что тебя чуть ли не со свадьбы вырвали, семья из-за этого гибнет, попроси отпустить повидать невесту.

- И отпустит?

- Может, и отпустит...

Комендант оказался отзывчивым мужиком.

- Ничто человеческое нам не чуждо, - сказал он. У него было худое лицо, крупный нос, кривые мелкие зубы и хитрые глаза, в которых, казалось, скрывался свет всех человеческих пороков и добродетелей одновременно. - Невесту, естественно, повидать надо. Ты парень молодой, тебе без этого нельзя - можно и отпустить...

- Правда? - с недоверием произнес я, а сердце уже учащенно билось, почуяв дорогу домой.

- Можно и отпустить, - повторил он, - но, конечно, не просто так. Не на прогулку - по работе поедешь, в командировку. Выпишу тебе маршрутный лист, завтра Пак подготовит список. Нам надобно краску раздобыть кой-какую и еще всякую мелочь - справишься? Москву хорошо знаешь?

- Справлюсь.

Так, с командировочным листком в кармане, я прикатил в Москву и в первый же вечер направился в бильярдную, что в парке Горького. Там собирались сливки бильярдного общества, асы-игроки с громкими именами: беседуя с ними, в жизни не подумаешь, что они картежники, - интеллигентные, начитанные люди, умевшие в разговоре ненавязчиво ввернуть цитату из Пушкина или Достоевского.

Я был совсем молодой, всего 23 года, далекий еще от культуры, и все же они говорили со мной как с равным, и мне это льстило. Чего стоил один только старик Мойта - он играл с самим Маяковским! Ежедневно в бильярдную приходили два умнейших и благороднейших человека - Федор Алексеевич и Борис Моисеевич, к которым все обращались только по имени-отчеству и фамилий которых я никогда не слышал. Эти двое всегда одевались со вкусом, выглядели элегантно, вели себя с достоинством. Федор Алексеевич был княжеских кровей, высокий, эффектный: на здоровье он никогда не жаловался, а умер на лестничной клетке, поднимаясь к себе в квартиру, - присел отдышаться, и... сердце остановилось...

Едва я вошел в прокуренное помещение бильярдной, меня обступили со всех сторон, забросали вопросами, предлагали помощь, совали в карман кто сотню, кто 200 рублей.

- С освобождением тебя, Алик! - смеялись они. - Приоденься, а то поистаскался ты что-то.

Сначала я себе купил хорошие вещи, а потом поспешил на авторынок, где достал краску и все прочее, что было указано в списке. Пять дней в столице вернули мне бодрость духа, и в Коми я возвратился заметно посвежевшим.

- Вижу, на пользу тебе поездка, - отметил комендант.

- A это вам в подарок, - сказал я, поставив на стол ящик баночного пива и положив несколько батонов копченой колбасы. Все это я приобрел в валютной «Березке», куда даже из москвичей мало кто мог попасть, а уж строители из дремучей Коми АССР про сеть магазинов «не для всех» и слыхом не слыхивали. - Спасибо вам за вашу доброту.

- Ну ты даешь! - комендант оторопело разглядывал диковинные продукты.

После этого случая начальство перевело меня на должность снабженца - еще раза четыре я выбирался в Москву, обязательно возвращаясь оттуда с гостинцами.

- Алик, - заговорил комендант однажды вечером, густо пыхтя папиросой, - хочу с тобой побеседовать.

- Что-то случилось?

- Случилось одно: ты попал в эту дыру, а тебе здесь не место.

- Кому же тут место? - хмыкнул я.

- Люди разные есть: некоторым только тут и место, но ты для другой создан жизни.

- Ничего не поделаешь, - пожал я плечами. - Так уж вышло - попал сюда. Спасибо, что вы по-человечески ко мне отнеслись.

- Парень ты хороший, нравишься мне, и широта твоя по сердцу, только здесь твоей широты никто не поймет.

- А где поймут?

- Где-нибудь и поймут, но не здесь - тебе уходить надо. - Он помусолил губами размокший кончик папиросы.

- Легко сказать, - усмехнулся я.

- Хочешь хороший совет?

- Хороший совет никому не помешает.

- Поезжай в Ташкент, ложись в больницу, оттуда в конце срока приедешь, и мы отдадим тебе паспорт.

- И все?

- И все.

- А как же мне в Ташкент отлучиться?

- Напишешь заявление, что по семейным обстоятельствам надо уехать, и я дам тебе открепление.

Я последовал его совету и через несколько дней «по семейным обстоятельствам» уехал в Ташкент. Там лег в больницу, телеграмму и справку коменданту отправил, а когда срок закончился, прилетел в Коми, забрал паспорт, и на этом моя эпопея на стройке газопровода завершилась».

«СААКАШВИЛИ ВОРОВ В ЗАКОНЕ УНИЗИТЬ ПЫТАЕТСЯ»

Там почему-то трудиться престижно, а у нас нет. Сроки на Западе по 10-15 лет, а то и три пожизненных, пять пожизненных, 17 пожизненных - ну что им еще делать? Скучно сложа руки сидеть, а так они заняты и деньги еще зарабатывают. В Италии пожизненники рисуют и продают свои картины - зарисовки тюремной жизни.

Президент Грузии Саакашвили, который мощную кампанию против воров развернул, мне сказал: «Раньше, когда глава грузинской мафии прилетал из Барселоны, в аэропорту его встречал лично министр внутренних дел с эскортом, а сейчас воры в законе в подвалах сидят и чистят свои камеры. Где это видано, чтобы вор в законе половую тряпку брал в руки, но у нас берут, и еще как!»...

Так он их унизить пытается, но если в камере 10 человек сидят, значит, у них обязательно есть какой-то дежурный, и они там по очереди моют и убирают - правильно? Если среди них есть вор в законе, в авторитете, остальные знают, кто он такой. Конечно, вор скажет: «Парень, я тебе лишнюю пайку дам или покурить, или еще чего-то такое - убери за меня». Сам он ни веник, ни тряпку в руки не возьмет - это бред какой-то. Вор в законе (а грузинских среди них большинство), чтобы власти потрафить, от принципов своих не откажется.

- За границей, интересно, подобная каста имеется?

Наверное. Существуют же у них свои мафии, свои преступные кланы.

Кого ни спрошу, о вас отзываются как о человеке с большой буквы, а в газетах приходится иногда читать, что вы лидер российских авторитетов...

Есть такое, да...

- ...наместник русской мафии в Европе...

Что наркотики продаю, оружие...

- ...только подводными лодками еще не торгуете...

Чего только мне не приписывают, но нигде ни одного факта не привели - ну ни одного! Говорят только, и все...

- Задам вам тогда вопрос в лоб: вы босс мафии или нет?

Да конечно же, нет! Какой «мафиозо»? Я бизнесмен!

«ЕСЛИ БЫ МЕНЯ ИНТЕРПОЛ РАЗЫСКИВАЛ, ДАВНО БЫ УЖЕ, НАВЕРНОЕ, АРЕСТОВАЛИ»

В 2002 году на Западе раздули громкий скандал вокруг турнира фигуристов на зимней Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. Вас, в частности, обвинили в подтасовке ее результатов: якобы вы воздействовали на французского судью Мари-Рен Ле Гунь, чтобы она дала первое место российской паре - Елене Бережной и Антону Сихарулидзе, за что, в свою очередь, российский судья должен был отдать предпочтение французской паре в спортивных танцах - Марине Анисиной и Гвендалю Пейзере. Каким же, простите, образом на судей в фигурном катании можно воздействовать?

А вот спросите тех, кто это придумал! Как мог я воздействовать, если меня даже там не было и тем более ни на одном иностранном языке не говорю? Где в то время я был? Сидел на пляже в Италии, а кто действительно на той Олимпиаде давление на судей оказывал, так это американцы. Им нужен был скандал, чтобы отвлечь внимание от своих делишек, - вот они все и придумали, голословно обвинили меня в том, что кого-то я подкупил. Пусть скажут, где, когда и в какой момент! Я сто раз говорил, что не виновен, требовал: «Доказательства предъявите!», а они отвечают: «У нас есть», но ничего не дают.

- В целом ряде стран созданы отделы по борьбе с русской мафией...

На них уже мода прошла. Эта эпидемия в 90-х годах была, когда развалился Советский Союз.

- Везде русскую мафию искали усиленно, которую найти, очевидно, особенно трудно...

Думаю, наши же правоохранительные органы и подсказали коллегам западным: «К вам сейчас наши мафиози поедут...

- ...ждите!»...

Типа того, хотя ни одного мафиозника сами не знали. Скажу больше: их всех приглашали туда консультантами - вот они, чтобы выехать, и кошмарили Запад.

Существует точка зрения, что в этих отделах по борьбе с русской преступностью сильно раздули штаты, и, чтобы и дальше тянуть из бюджетов своих стран деньги, «борцы» пугали обывателя всякими страшилками...

Естественно, так и было, а вот русской мафии не было, и когда этих «консультантов» российских спрашивали: «А кто у вас мафия?», они показывали на таких людей, как я. Западные спецслужбы следят-следят, смотрят-смотрят - никакого криминала нет. Вроде бы образ жизни - да, он у нас русский, яркий, открытый, разгуливаем туда-сюда (понимаете, о чем я?), а ничего такого, что их конкретно интересует, нет.

- Вам, однако, такое внимание к своей персоне было приятно?

Да нет - удивлялся, что они за мной так следят.

- Вы чувствовали при этом, что вас «пасут», что телефоны ваши прослушивают?

Конечно. Я же все видел: они нахально за мной ходили, а когда я смотрел в их сторону, за тоненький столбик прятались - специально себя показывали.

- Это в Италии было?

И во Франции тоже, только не знаю, кто слежку вел. Они же так ничего и не выходили, поэтому фигурное катание и придумали. Арестовали - вы же знаете...

- ...и ничего в результате не доказали...

- Сегодня, в частности, в Украине пишут, что вас разыскивает Интерпол: ответьте, пожалуйста, это так?

Если бы Интерпол разыскивал, наверное, меня давно бы уже арестовали, но я обращаюсь в Министерство внутренних дел России: разберитесь с моими делами и дайте ответ, на каком я положении, почему мной интересуется Интерпол?

- Как вы думаете, кому это нужно? Кто за этим стоит?

Ну, хотя бы вашей оппозиции украинской... Я вот недавно дал журналу GQ интервью и сказал там дословно, что «ездил в Украину, потому что пришел Янукович. Вследствие этого отношения Украины с Россией наладились, и поэтому...», но эти слова вычеркнули, и получилось: «Ездил потому, что Янукович пришел».

- Вы из-за этого переживаете?

Ну, неприятно, конечно... Если знаешь, что чернят тебя попусту, что клеймо вешают, кому это понравится?

- Поднятая вокруг вашего имени шумиха не означает, что вы не сможете больше приехать, например, в Киев?

Мне не запрещено туда ездить - как и в любой другой город Украины.

Скажите, пожалуйста, а в Москве какого-то повышенного внимания к себе вы не чувствуете? Нет слежки, прослушивания?

Я сегодня в Москве человек уважаемый и публичный: занимаюсь общественной деятельностью, многим помогаю, благотворительные акции провожу. Мой «Отечественный футбольный фонд» помогает инвалидам, ветеранам-спортсменам, организовывает турниры по футболу для детей и юношей, но сам об этом говорить не люблю - лучше другие пусть скажут. Вдобавок меня часто по телевизору показывают, я хожу на всякие тусовки или мероприятия, и если бы что-то не так было, наверное же, вел бы себя иначе.

Киев - Москва - Киев

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

15.05.2013

Обозреватель «Совершенно секретно» Лариса Кислинская стала первым журналистом, с которым поделился секретами своей скандальной биографии Алимжан Тохтахунов, он же Тайванчик. дело было в 1999 году

«Зла я на вас не держу: такая реклама мне, картежнику! Будто бы я – «смотрящий» Япончика по Европе, – говорил мне Алик Тохтахунов в октябре 1999 года, когда мы встретились в Париже. Я подготовила к публикации свой материал сразу после парижской встречи. Но наш главный редактор Артем Боровик посчитал, что Тайванчик выглядит уж слишком положительным и читатели не поверят. Мою статью отложили. А спустя два с половиной года Алик стал главным действующим лицом всех без исключения мировых СМИ. И вот что любопытно: с начала скандала и до сегодняшнего дня никто (за исключением двух человек, о которых чуть позже) о нем плохо не говорил.

«Такие, как я, уже уходящая натура, – сказал как-то Алик, позвонив из Парижа. – Развалили страну, кругом одни бандиты, воры, а пишут про меня, хотя я с 1989 года не приезжал на родину, которая для меня как была тогда Советским Союзом, так и осталась». Еще один звонок – после публикации в газете «Версия» о безумствах «новых русских» на Лазурном берегу (22–28 августа 2000 года). «Почему пишут обо мне, когда я невъездной в Монако?» – удивлялся Алик. Его действительно туда не пускают – он выиграл в карты у монакского принца миллион долларов. «Может быть, рассказать об этом главному редактору «Версии»? – спрашивал Алик. – А как мне ему представиться: по фамилии или сказать, что я Тайванчик?..»

Добрый парижский гений

Слова о родине, которые могут показаться слишком патетическими, для Алика вполне естественны. Во Франции (и в Италии, видимо, также) он совершенно не вписался в местную жизнь. Словарного запаса хватало лишь на то, чтобы сделать заказ в ресторане, а дома, вооружившись множеством спутниковых тарелок, смотрел все российские программы. В одном из интервью после ареста Тайванчика Никита Михалков сказал: «Хоть кто-то заботится о наших спортсменах». А писательнице Дарье Донцовой ясно одно: «Тохтахунов – патриот, если действительно способствовал победе наших спортсменов». Похожие отклики приходилось слышать и раньше – от звезд эстрады. «Таких поклонников в мире искусства можно пересчитать по пальцам одной руки, и иметь их – большое счастье», – уверяет Алла Пугачева. Вот какую историю рассказал мне сам Алик.

Когда закончилось очередное представление в знаменитом парижском варьете «Лидо» и в зале загорелся свет, со сцены объявили: «Сегодня у нас в гостях великая русская певица Алла Пугачева». Зал взорвался аплодисментами, и к примадонне выстроилась огромная очередь за автографом. Позже Алла Борисовна называла этот вечер одним из самых счастливых в своей жизни и благодарила за него своего спутника, Алимжана Тохтахунова: «добрый парижский гений», как она называет его, решает в столице Франции все ее проблемы.

И в то же время Тохтахунов по кличке Тайванчик во многих газетных публикациях всегда фигурировал как «известный криминальный авторитет», а сейчас заместитель начальника венецианского регионального отделения финансовой полиции Италии полковник Джованни Майнольфи, давший недавно пресс-конференцию, назвал его «ключевой фигурой восточного преступного сообщества», действующего на территории Италии. Он также сообщил, что арест г-на Тохтахунова был проведен в рамках операции «Восточные деньги», осуществляемой спецслужбами Италии в сотрудничестве с Интерполом и ФБР. По словам представителя финансовой полиции, «за Тохтахуновым давно следили, подозревая его в незаконных финансовых операциях, а вовсе не в давлении на олимпийских судей».

Из катал в авторитеты

Самое любопытное, что в России в оперативных милицейских базах на Тайванчика ничего нет. И ладно бы сейчас, когда после грандиозного скандала никто из официальных лиц МВД РФ не прокомментировал ситуацию, да и базы эти в связи с ликвидацией и реорганизацией подразделений по борьбе с оргпреступностью, возможно, сильно «похудели». Ничего не было и осенью 1999 года, когда перед отъездом в Париж я хотела получить официальный комментарий.

нальный сыщик, долгие годы служил в МУРе, а затем возглавил московский РУБОП.

После этого Алик в свойственной ему лаконичной манере заявил: Рушайло его публично отмыл и тем самым развязал ему руки. Что на самом деле имел в виду министр, объяснили его заместители. Слова Тайванчика, у которого не было публичных толкователей, означали, что министр не подтвердил обвинений в его адрес и теперь он может жить и работать спокойно.

Среди поколения 40–45-летних сыщиков, многие из которых занимали в 1999 году руководящие посты, не нашлось людей, которым приходилось бы общаться с Тайванчиком, тем более с 1989 года он живет за границей.

Сыщики, знавшие его, давно уже на пенсии. Но все же некоторых мне удалось найти, и все они отзывались об Алике с большой теплотой. «Увидите, передавайте привет», – попросил легендарный Сергей Федорович Кожанов, возглавлявший одно из подразделений по борьбе с оргпреступностью в МВД СССР. «Этот парень никогда не был вредным и мог отдать нуждающемуся последнюю рубаху» – так охарактеризовал Тохтахунова другой профессионал, бывший сыщик МУРа.
«Картежники входили в сферу интересов оперативников, занимавшихся мошенниками – элитой преступного мира. Но не надо путать профессионалов и игроков в «три наперстка». Тайванчик производил на меня впечатление очень славного парня», – сказал ветеран МУРа и московского РУБОПа Александр Комаров.
О том, что между именем, данным человеку при рождении, его характером и дальнейшей судьбой есть удивительная связь, писали многие философы и ученые. Кто-то высказал мысль, что на судьбу человека влияет и данная ему в детстве или юности кличка. Судьба Тохтахунова – яркий тому пример, ведь сразу кажется, что Тайванчик – это по крайней мере младший брат Япончика. Да и другой родоначальник нашей организованной преступности имел кличку из той же «восточной» серии – Монгол.

«И Монгола (ныне покойного), и Япончика я, конечно, встречал, знал, так как все воры в законе играли в карты и к нам относились, как к равным, – рассказывал Алик. – Я выигрывал порой огромные деньги и, естественно, вносил свою долю в воровской общак. Но не более. Никаких общих дел у меня с ними не было».
Родился Алик 1 января 1949 года в Ташкенте, в интеллигентной семье. Учился в русской школе, играл в футбол и в конце 1960-х годов даже выступал как профессиональный игрок в «Пахтакоре». Там и получил кличку Тайванчик. В карты начал играть тогда же. Он говорил, что ему это нравилось, к тому же он видел, что все ташкентские игроки были людьми очень состоятельными.

В 1968-м Алик был призван в армию. Служил он в ЦСКА помощником администратора команды. Вечерами и ночами играл, но не в футбол. В то время мир игроков был особым миром. Встречались на катранах, чаще всего играли в парке имени Ф.Э. Дзержинского в Останкине. Под таких сильных игроков, как Тайванчик, специально подбирали партнеров.

«Мы не занимались мошенничеством, играли только с серьезными людьми, профессионалами. Среди них – не только воры в законе, но и ученые, офицеры, артисты. Эпоха таких игроков сейчас кончилась. Мы верили проигравшим на слово. Карточный долг – долг чести, его всегда отдавали. Убийства за долг – единичные случаи того времени, да и происходили они только в кругу тех, кто играл по мелочам, мы же играли по-крупному», – рассказывал Алик.

Очевидцы уверяют, что Алик был феноменальным игроком и чаще всего выигрывал. Безусловно, это были колоссальные по тем временам деньги (средняя зарплата сто рублей, на рубль можно было спокойно прожить день) – до полумиллиона рублей. Но эти деньги тут же уходили – Алик всегда заказывал стол для всех присутствующих. Один из участников этих застолий, убитый в январе этого года директор ресторана «Пекин», его друг Константин Георгиев рассказывал: если они вдвоем в те времена садились ужинать, то вскоре к их компании присоединялись еще человек пятьдесят и Алик всех угощал. За эту широту и щедрость ему отвечали добрым отношением: однажды, когда Алик проиграл крупную сумму и должен был срочно отдать карточный долг, весь московский бомонд и даже «центровые» проститутки собрали эти деньги. Правда, сам Алик от этой истории активно открещивался.

Любопытно в свете последних событий выглядит одна давняя история. Анна Саед-Шах вспоминает, как Алик, прочитав ее стихи, пообещал, что они станут шлягером и исполнять его будут самые-самые. Начинающая поэтесса не поверила, но вскоре услышала по радио свою песню в исполнении известной певицы Софии Ротару, с которой Алик дружит до сих пор. Музыку же к стихам написал сам Давид Тухманов.

«Где он сейчас, мой бескорыстный продюсер, Алик Тайванчик?» – написала Анна Саед-Шах в одной из московских газет.

«Я так плакал, когда прочитал это, – рассказывает Алик, – и мы с Аней вновь увиделись». Алик вообще не стесняется своих слез: он искренне плакал, когда хоронили Раису Горбачеву, когда сообщали о взорванных в Москве жилых домах.

Кроме известного шлягера «В доме моем», Анна Саед-Шах и Давид Тухманов написали еще немало песен. Одна из них была посвящена 50-летнему юбилею Алимжана Тохтахунова. Тогда, 1 января 1999 года, в Париж из Москвы приехали известные певицы и певцы, композиторы, художники, артисты, модельеры, спортсмены.

«Прошу у Бога совсем немного – глоток свободы, глоток вина. К моим друзьям далека дорога, к врагам моим коротка она» – эту песню, по замыслу авторов, должен был спеть сам юбиляр, но не смог, не вытянул, и теперь она звучит у него дома в записи в исполнении Давида Тухманова.

Тайванчик глазами Кобзона

«Первый срок я получил в 1972 году за нарушение паспортного режима, – рассказывает Алик. – Я уже был женат, но из Ташкента не выписывался, чтобы квартира не пропала. Поэтому у меня, как у иногороднего, проживающего в Москве, отобрали две подписки, а на третий раз посадили. Дали год. Три месяца отсидел, все остальное – стройки народного хозяйства. Очень тогда помог Иосиф Кобзон».

«Мы знакомы почти тридцать лет, – рассказывал мне Иосиф Давыдович Кобзон. – Сначала Алик пришел на концерт в Сочи и вручил совершенно невероятные цветы. Потом на пляже попросил разрешения угостить пивом и цыплятами «табака». Так за пивом и познакомились. Он мне очень понравился. Уже позже мне говорили: зачем он тебе, откажись. Я плевать хотел на эти советы. Он фантастический человек. Вот ярко характеризующий его пример. В парижском аэропорту Алик встретил плачущую русскую девушку – она опоздала на самолет, а денег, чтобы доплатить за перерегистрацию на следующий рейс и еще на день жизни в Париже, у нее уже не было. Алик не просто доплатил ей за билет, но и оплатил номер в гостинице. Совершенно незнакомому человеку.

Когда Алика первый раз посадили, мы в Сочи с Юрием Антоновым дали концерт для сотрудников милиции. Не помогло. В Москве я обратился к руководству МВД СССР. «Такой человек, а просите за каталу», – сказали мне. Для меня он не катала, а нормальный парень. Потом срок удалось сократить. Он картежник, а вы, журналисты, превратили его в преступника».

Как рассказывал Алик, Иосиф Давыдович активно помогал и во второй раз: в 1985 году Тохтахунов был осужден за тунеядство. Московские друзья сейчас говорят, что все беды Алика из-за конфликта с ташкентским участковым, который, перебравшись в столицу и став влиятельной фигурой в МВД СССР, обещал Алика «засадить» и слово свое сдержал. Алик же считает, что он попал в очередную «кампанию» – возглавивший тогда МВД СССР чекист Федорчук заявил, что он посадит всех «авторитетов». На суде Алик сказал, что он не тунеядец, так как сидит дома с ребенком, а жена работает секретарем у Давида Тухманова и получает пятьсот рублей. Этих денег им хватает. Но это не помогло. «Мне потом говорили, что я мог бы устроиться на работу фиктивно. А зачем? Так я один пострадал, а если бы была фиктивная справка, могли пострадать другие. Ничего, отсидел, в тюрьме плел сеточки. – Алик сделал замысловатый жест тонкими длинными пальцами. – В 1986 году, когда освободился, еще играл, на это и жил. А потом, когда начались кооперативы, рэкет, в 1989 году уехал за границу».
Три года Тайванчик жил в Германии. Первое время жилось там несладко: Иосиф Кобзон говорит, что денег и на продукты не всегда хватало. Оперативник-пенсионер, с которым я общалась, подтверждает, что действительно иногда нечем было платить за телефон.

Когда начался вывод наших войск из Германии, Алик со знакомым московским бизнесменом собрался строить дома для военнослужащих. Но приятель умер. Опять помог Иосиф Кобзон: познакомил со своими партнерами. И Алик занялся бизнесом – обеспечивал товарами армейские магазины. В это время в Германии начались вооруженные разборки наших «авторитетов». Некоторые из них встречались с Аликом. «Я его предупреждал: абстрагируйся от них, не общайся, – говорит Кобзон. – Но он уже попал в поле зрения полиции, и из Германии пришлось уехать».

К этому времени Алик развелся с женой Татьяной. Почему, он не говорит даже лучшим друзьям. О Татьяне всегда отзывается очень хорошо. Потом женился на гражданке Израиля, но вскоре она умерла, и овдовевший Алик переехал в Париж, где был принят в деловых кругах соотечественников, занялся бизнесом. На момент нашей встречи, по словам Тохтахунова, у него было две фирмы: одна специализировалась на поставке в Россию продуктов питания из Франции, другая – на помощи нашей культуре и шоу-бизнесу, к которому Алик тяготел всегда. Сейчас прошло сообщение, что позже Тохтахунов заключил брак сначала с француженкой, а потом с итальянкой. ФБР хочет сейчас предъявить ему обвинение в том, что браки фиктивные. Но при чем тут США?

Публикации, что Алимжан Тохтахунов в «авторитете», сыграли двоякую роль: с одной стороны, внимание французской полиции, с другой – наши бизнесмены считали, если с ними Тайванчик, то опасаться криминальных наездов не стоит. «Так же благодаря вам думают и обо мне», – не удержался от ехидного замечания Иосиф Давыдович Кобзон, рассказывая мне о Тайванчике в октябре 1999 года.

«Франция – страна работающих законов, – говорит Алик. – Я сначала допустил ошибку – купил дорогую квартиру в престижном районе, потом еще были нарушения паспортно-визового режима, когда ездил за границу как турист. Началась слежка, и порой приходилось по десять дней не выходить из дома. В местной тюрьме тоже пришлось посидеть вместе с неграми. Я был там самый белый. Высылали меня в Израиль, хотя я имею во Франции недвижимость. Сейчас мы с адвокатами доказали: деньги на квартиру заработаны законным путем, налоги я плачу исправно, ничем противозаконным не занимаюсь, но тем не менее вида на жительство мне не дают, хотя живу здесь семь лет».

«Не хотите вернуться в Россию?» – спросила я. «Мне сложно будет найти свое место там. Отсюда проще вести дела, здесь я приношу больше пользы. Ничто не мешает мне любить родину отсюда, стараться помочь ей», – ответил Алик.

Главное – родине помочь

Родине помочь – это не просто высокопарные слова. За благотворительную деятельность Алимжан Тохтахунов был награжден летом 1999 года орденом святого Константина Великого. Кавалерами этого международного ордена были Петр Первый, Александр Суворов, меценаты Павел Третьяков и Савва Мамонтов. Среди его нынешних кавалеров – академик Дмитрий Лихачев, Юрий Лужков, Зураб Церетели, Иосиф Кобзон, Илья Глазунов. На этом фоне попробуйте произнести – Тайванчик. Получится забавно.

Фирма Тохтахунова пожертвовала деньги на издание книги о святом Константине Великом и спонсировала миссию памяти в тунисском городе Бизерте, где в 1920–1924 годах тысячи русских моряков – вынужденных эмигрантов – жили на кораблях русского императорского флота. В программе российского отделения ордена – создание памятника русским морякам в Бизерте, издание книги воспоминаний. Когда я уезжала из Парижа, Алик собирался в Бизерту – приводить в порядок могилы русских моряков.

А еще мы посетили Российский центр науки и культуры (РЦНК) в Париже, где проходил вечер памяти Ивана Бунина. Его также спонсировала фирма Алика. Следующий вечер там собирались посвятить Михаилу Булгакову.

В РЦНК я познакомилась с людьми удивительно трагической судьбы. Четырнадцатилетний Андрей Латыпов – бывший беспризорник – воевал в Чечне как сын полка. Он горел в машине, когда спасал своего товарища. Товарищ умер, а у Андрея полностью обгорело лицо, сгорели кисти рук. Великая княгиня Леонида Георгиевна помогла найти деньги на лечение несчастного мальчика в Париже. Но деньги нашлись только на лечение, и если бы не Алик, то Андрею и его опекуну Сергею не на что было бы жить во Франции.

Алик вообще очень любит детей. Его старший сын – врач. Внучке сейчас уже восемь лет. Помогал Алик и внебрачному сыну Диме, которому нужно было сделать сложную операцию (он живет в Ташкенте). Когда умер брат Алика, он удочерил племянницу, и она некоторое время жила в Париже. Но одинокому мужчине было тяжело воспитывать маленькую девочку, поэтому она вернулась в Ташкент. Алик ее полностью содержит.

Но больше всех Алик любит свою дочь Лолу. Она балерина Большого театра, часто гостит у отца и во время ареста в Италии тоже была в доме. «Самый большой фанат Лолы – это ее отец, – говорит известная актриса Анастасия Вертинская. – Он ее обожает и, хотя он в Париже, а она в Москве, знает о каждом ее шаге».
Благотворительность – это не только помощь деньгами, это и внимание к людям. Вспоминаю такую историю, рассказанную Аликом. В 1998 году на чемпионат мира по футболу во Франции приехал его тренер из Ташкента Сергей Артемович Арутюнов. Алик сказал Вячеславу Колоскову, президенту Федерации футбола России: «Хорошо бы старику дать грамоту, он столько футболистов подготовил в сборную СССР». Когда посчитали, оказалось, что пятьдесят человек подготовил. Арутюнову во время проведения чемпионата была вручена золотая медаль ФИФА.

Анастасия Вертинская, человек с безупречной репутацией, хотела подготовить для ОРТ передачу с Аликом для своего цикла «Другие берега». Ей тогда не разрешили. «Другие берега» – это не только люди издалека, главное – это люди со своим мировоззрением, – рассказывает Вертинская. – А Алик – именно такой: он оригинально мыслит, сразу чувствует людей, метко и просто их характеризует. Его жизнь – это драма человека, на которого навесили несправедливый ярлык, а я вижу, что он другой. У тех людей, к которым его кто-то пытается причислить, мертвая хватка. А он чуткий, осторожный, внимательный, помогает всем людям.
Я долгое время преподавала в Париже и тогда познакомилась с Аликом. Помню, простудилась, лежу в гостинице. И тут звонок из Лондона – это Алик. Он слышит мой простуженный голос и говорит: немедленно выбрось все лекарства, я пришлю к тебе своего водителя, он все привезет. Через сорок минут приехал человек от Алика с мешком лекарств. И хотя я не была обделена вниманием в Париже, это произвело на меня большое впечатление».

С семьей Вертинских у Алика прекрасные отношения. Помню, мы с Аликом пили чай в его прекрасной парижской квартире, в 16-м округе, где живут богатые французские буржуа, в доме, где раньше жила Софи Лорен, где имеет квартиру Кристиан Диор, а рядом было жилище Саддама Хусейна – особняк, который принадлежал королеве Марго, Маргарите Наваррской. Только я собралась включить диктофон, звонок в дверь – очередные гости: на минутку забежала дочь Марианны Вертинской с мужем.

«Давайте без диктофона», – сказал Алик, когда они ушли. И я поняла, почему при диктофоне он становится немногословным, теряется, – возникает эффект допроса.

«Обязательно запишите: сейчас я вместе с продюсером из Германии Михаилом Фридманом готовлю в Париже концерт Аллы Пугачевой – она как раз собирается совершить евротурне. Еще мечтаю стать продюсером фильма про Узбекистан. Про узбеков никто ничего не знает, а так узнали бы все. Вот если бы снять фильм, в котором бы играли звезды мировой величины. Софи Лорен, например», – мечтал тогда Тохтахунов. Замечу: одна его мечта сбылась – после того как он стал главной криминальной сенсацией минувшего лета, про узбеков все-таки узнали.

…Перечитывая написанное несколько лет назад, ловлю себя на мысли – Алик так и остался советским узбеком: он жил на родине в те годы, когда главным принципом существования было понятие «ты – мне, я – тебе». Человек с деньгами и связями, он мог в СССР все: достать билет на любой спектакль, спокойно пройти в любой ресторан, даже если он закрыт на спецобслуживание. Такой случай, например, произошел в Ялте, где в одном из ресторанов гуляла Галина Брежнева с друзьями и «посторонним вход был воспрещен».

По этой сложившейся привычке он мог обещать и золотые медали нашей сборной. Он такой. Если едет в Монте-Карло, то играет в карты с принцем. Если собирается жить в Париже, то с видом на Эйфелеву башню. «Я тогда не знал, что башня видна только из мансард бедных домов», – рассказывал Алик. Друзья долго мучились, прежде чем подобрали ему квартиру – и Эйфелева башня рядом, и Булонский лес, и королева Марго жила когда-то неподалеку.
Отдельная история о его отношении к любимым женщинам. В этом случае чаще всего вспоминают Софию Ротару, говорят о шубе из чернобурки до пят, которую Алик ей подарил, когда у нас любой человек в джинсах считался интересным.

В свое время Ротару имела серьезный разговор с бывшим тогда министром внутренних дел Федорчуком: «Я потребовала, чтобы мне предъявили доказательства вины Алика. Министр вынужден был признаться, что особенного компромата у МВД на Тайванчика нет».

Один из московских друзей Алика рассказывал, как тот пытался добиться благосклонности нашей супермодели, влюбленной в какого-то красавца. Алик уверял ее, что тот «голубой» и просто тянет у нее деньги. Девушка потребовала доказательств. И вот Алик из Парижа организовал в Москве «работу», которой позавидовала бы любая спецслужба. Вскоре перед моделью лежали фотографии ее любимого в интерьерах известного клуба для гомосексуалистов и недвусмысленных контактов красавца с другими красавцами.

В качестве доказательства вины Алика в том, что он пытался повлиять на результаты Олимпиады, американцы приводят такие слова Тохтахунова, сказанные матери Марины Анисиной: «Мы сделаем вашу дочь чемпионкой». Услышав это, я вспомнила другие слова Алика. Когда мы прощались, он сказал: «Зря вы про Бориса Иванюженкова написали плохо, он хороший парень. Мы его министром сделали». Расшифровываю: в газете «Совершенно секретно» (1999 год, № 9) в статье «Должность – министр, оперативная категория – авторитет» я рассказала, что в должности министра спорта утвержден бывший подольский борец, значившийся в оперативных милицейских базах данных как «авторитет» организованного преступного сообщества по кличке Ротан. Нет смысла комментировать сейчас этот факт: Иванюженков уже не министр. Ключевая фраза здесь – «мы его министром сделали».

Можно ли к этим словам относиться так серьезно?..

Помня просьбу Артема, пытаюсь найти и отрицательные отзывы о Тайванчике. На арест Алика тут же откликнулся всезнающий «политбеженец» Александр Литвиненко, мол, расскажет т-а-к-о-е! Надо заметить, что Литвиненко, разносящему сейчас почту в Лондоне, видимо, очень скучно, и он откликается на все. Один из экс-коллег бывшего подполковника ФСБ охарактеризовал его так: «Литвиненко просто больной на голову человек, параноик. А что еще можно сказать о человеке, который записывал на диктофон свою жену, коллег, друзей, генерала, которому подчинялся, ходил к начальству с рапортами по каким-то мифическим делам?»

Бывший председатель Национального фонда спорта РФ Борис Федоров в свое время утверждал, что Тайванчик и его измайловские бойцы шантажировали Шамиля Тарпищева. «У них появился эксклюзив на Тарпищева. Что они говорили, то тот и делал. Дошло до того, что между ним и мною разборками занялись бандиты. Я с женой приезжаю на «Тур де Франс», ко мне подходят Тайвань, Самсон Миравский, Лева Черепов и шесть часов устраивают разбор: почему я мешаю, почему я деньги не плачу? Раз в месяц он тянет меня на какие-то разборки», – уверял Федоров.

Спорт всегда был главной страстью Тайванчика. Алик вместе со Львом Черным (Тайванчик учился в одной школе вместе с нынешним алюминиевым королем Михаилом Черным, с которым имеет общий бизнес до сих пор) помогали нашей сборной по теннису, когда их попросил об этом Шамиль Тарпищев. Как говорил в одном из интервью Лев Черной, имея в виду себя и Тохтахунова: «Мы и раньше спонсировали российских футболистов и теннисистов, входили в группы поддержки».

Прочитав интервью Льва Черного, я поняла, что придуманная мною шутка, что наша сборная по футболу проиграла, потому что была не знакома с Тайванчиком, неудачна. Вот, если бы мы выиграли, тогда бы в этом тоже могли «обвинить» Тохтахунова.

Авторы: